Папа, ты попал!

Стоп! Теперь-то точно нужно притормозить! Ни в коему случае нельзя давать ходу развитию этому нежданному и необъяснимому ощущению.

Уж лучше я всю жизнь буду выслушивать скандалы, чем останусь здесь ещё хотя бы на одну минуту.

Нужно уносить ноги.

— Максим, всё готово! Я разогрела борщик, — появившись из-за угла, Надя вырывает меня из тревоженных размышлений.

Никаких борщиков!

Глава 14. Максим

— Уже иду, — выкрикиваю я, действуя наперекор своим мыслям.

Мне бы отдёрнуть себя, дать самому себе взашей, но ноги идут вразрез моим побуждениям. Они ведут меня на яркий свет кухонных лампочек.

Располагаюсь на угловом диванчике. На столе уже стоит одинокая тарелка с супом, который дурманит так, что я начинаю активно сглатывать, борясь с обильным слюноотделением и предвкушая саму трапезу. Рядом со мной места предостаточно, но Надя держится в стороне. Она жмётся по углам, пока не присаживается напротив на широкий подоконник, вынудив меня вопросительно повести бровью, но та делает вид, будто не заметила.

Да уж. Совсем непреднамеренно я внёс сумятицу в наше общение. Теперь нужно как-то возвращать всё на свои места.

Я же не хотел её поцеловать?

Нет. Я вовсе не ждал того момента, когда её губы коснутся моих. Что за бред? Мне не тринадцать, чтобы загоняться этой ерундой. Если я хочу поцеловать девушку — я беру всё в свои руки и целую, а не жду подходящего момента.

— Я думал ты разделишь ужин со мной.

— Не хочется, ночь же уже.

— Сидишь на диете? После шести не ешь? — усмехаюсь я. — Но тебе опасаться нечего. У тебя отличная фи… — резко замолкаю я. Взгляд мой сползает с её сосредоточенного лица, устремляется ниже по длинным и стройным ногам, — Эм-м… Я хотел сказать, что у тебя очень хорошее сложение.

Болван. Закапываю себя ещё глубже, заглядываясь на то, что ещё час назад меня не волновало. Что могло измениться за какой-то час? Как будто настройки сбились.

Против правил снова пробегаюсь по её вполне стройной фигуре, а затем силой мысли буквально вынуждаю себя больше так не делать. Стараться вообще на неё не смотреть, даже вскользь. К тому же, не зря мне кажется, что я смущаю её не только присутствием, но и всем своим видом. Если я не возьму себя в руки, то, глядишь, ещё немного и её смущение достигнет невиданного размаха, а мне бы не хотелось падать в её глазах до сексуально озабоченного.

— Да какая там диета? — отмахивается она. — Просто не привыкла наедаться от пуза перед сном.

И правда. Я ведь припёрся, когда она уже сладко спала и сейчас мешаю ей наслаждаться здоровым сном.

— Надь, иди ложись спать, — говорю я, чтобы избавить себя и её от перенапряжения.

— Не уйду, пока не доешь! — строго проговаривает, имея наглости пригрозить мне пальцем. — Ешь! Стынет же!

Тягостно вздохнув, вооружаюсь чёрным хлебом, заранее нарезанным Надей, и ложкой, которую окунаю в тетрапак со сметаной.

— Ну, рассказывай! — говорю я, откусив хлеб.

— Что рассказывать?

— Что-нибудь о себе. Должен же я быть уверенным в том, что ты не брачная аферистка, охотящаяся за мужчинами. Не хотелось бы поутру проснуться со спущенными штанами.

Боже… Что я несу?

— Я вовсе не… — нахохлившись, машет она головой.

— Извини, я не хотел тебя обидеть, — кусок встаёт поперёк горла.

— Подожди, ты планируешь остаться здесь? — послышались волнительные нотки в её голосе.

— Да, или ты против?

— Как я могу быть против? Ты же здесь хозяин.

Тоже верно. Без зазрения совести могу остаться у себя же дома и пускай, что за стенкой спит едва знакомая девушка.

— Ну? Так ты расскажешь мне о себе? Или мне придётся клещами вытягивать из тебя? — напористо задаю вопрос, а следом отправляю первую ложку с супом в рот и тут же прикрываю глаза в удовольствии.

До чего же вкусно.

— Да рассказывать особо нечего, — с печалью отзывается она, забросив ноги на подоконник. — Недавно мне исполнилось двадцать. Закончила школу с золотой медалью, думала поступать в универ, но решила, что время ещё не пришло.

— Почему это не пришло? — спрашиваю, набив щёки до отказа. — Ты же теряешь время.

Склонив голову, Надя кладёт подбородок на свои колени. Она делает вид, будто вычищает катышки с пижамы. Должно быть, для неё это больная тема, о которой она не желает распространяться и уж тем более делиться этим с человеком, который ей неприятен.

Уже хотел было перевести разговор в другое русло, но она вдруг подымает голову и нарушает затянувшееся молчание:

— Да потому, что родители хотят, чтобы я пошла учиться на бухгалтера. Они даже выделили деньги на тот случай, если я не смогу пробиться на бюджет.

— Но? — в ожидании продолжения я даже перестаю жевать.

— А я не хочу становиться бухгалтером. Все эти счета, дебет с кредитом, сальдо! Да лопни мои глазоньки! Это же не моё, — возмущается Надя.