Папа, ты попал!

Не дослушав, я сбрасываю и переключаю телефон в беззвучный режим. Следую в кухню за Миланой. Та на пару со своей заносчивостью что-то выискивает в шкафчиках, поочерёдно открывая каждый из имеющихся, пока не находит наверху мини-бар с различным алкоголем.

Молча наблюдаю за тем, как она, подставив стул, залазит на него, достаёт самую дальнюю бутылку, на этикетке которой написано: текила. Она припечатывает свои губищи к бутылке, обнимает её, словно дитя. Разворачивается ко мне лицом и ставит текилу на стол.

— Выпьешь со мной, подруга? — нахально спрашивает.

Подруга? Не припомню того момента, когда из пустого места я превратилась в подругу.

— Ты это мне? — неуверенно отвечаю, ближе подходя.

— А кому же ещё? Не Ваське же! — посмеивается она.

— Я не пью.

Она подымает стеклянные глаза на меня. Склонив голову набок долго рассматривает меня невидящим взглядом, от которого я скукоживаюсь вся.

Почему она так странно себя ведёт?

— Наверное, поэтому ты ему и нравишься, — произносит она сквозь злорадные смешки, откупоривая бутылку. — Ему всегда нравились девочки-припевочки, без вредных привычек, — она переводит свой взгляд на моё скромное декольте, — да к тому же без груди.

Я тут же складываю руки, прикрывая от неё свою невыдающуюся грудь. Тоже мне нашла чем гордиться. Силикон и я могу вставить, а ты попробуй сама взрастить то, что не поддаётся никакому взращиванию.

— Я не понимаю, о чём ты.

— Всё ты понимаешь! Иначе какого чёрта ты здесь забыла? И вообще, почему я не могла открыть дверь своими ключами? Он что, поменял замки?

— Не знаю. Я всего лишь присматриваю за Васей, пока Максим в отъезде.

Не понимаю, зачем я отчитываюсь перед ней, но я не могу оставить её в таком виде. Её поведение меня немного беспокоит.

— Прекрасно! А я всего лишь пью текиллу. И да, будь любезна, скройся с глаз моих, чтоб я тебя не видела. Мне нужно побыть наедине с хорошим человеком, — самовлюблённо говорит и поправляет свои блондинистые локоны.

Она присасывается к горлышку, а я в два шага сокращаю между нами расстояние и с силой выхватываю из её рук бутылку, случайно плеснув на свою футболку терпкий алкоголь.

— Совсем уже спятила? — ору я на неё. — Дура, ты же беременна! Тебе противопоказан алкоголь.

— Дай сюда! — цепкими клешнями она пытается вырвать бутылку. — Отцепись, я сказала!

— А я сказала, нет! Подумай о ребёнке!

— Да плевала я на тебя, на женишка своего ненаглядного и на ребёнка тоже! Дай сейчас же сюда!

Ахнув от её слов, я не выдерживаю и отвешиваю ей пощёчину, которая, уверена, вернёт её в чувство. Я не потреплю такое наплевательское отношение к ещё не родившемуся ребёнку. Пускай делает что угодно, хоть вены себе вскроет тупыми ножницами, но не тогда, когда в её чреве зарождается новая жизнь.

Милана цепенеет, приложив свою ладонь к щеке, на которой разрастается алый отпечаток моей пятерни. Она хлопает своими глазками, уставившись на меня так, как будто впервые меня видит.

— Боже, какая же я дура, — вдруг удивляет меня тем, что начинает обливаться горькими слезами.

Садится на стул, кладёт голову на поверхность стола и накрывает её руками в попытках спрятаться от моего недоброго взгляда или от реальности.

Чёрт её разберёшь.

— Что случилось? — решаю воспользоваться случаем и попробовать выстроить с ней диалог.

— Он меня бросил, — хлюпает она носом.

Вот те раз…

Не перестаю удивляться этому дню.



Глава 27. Надя

— Да не может этого быть! Ты преувеличиваешь. Вероятно, вы просто поругались, — говорю я, но не для того, чтобы утешить Милану, а чтобы встать на защиту Максима. Он добропорядочный мужчина, и вряд ли бы бросил беременную невесту. Не верю! — Он не мог тебя бросить! У вас же свадьба на носу.

Милана не согласна с моими доводами. Она смотрит на меня с таким презрением, будто это я являюсь первопричиной всех её возникших проблем.

— Не будет никакой свадьбы! Ничего уже не будет! Вся эта подготовка, клятвы в любви и верности, шикарное платье, которое стоит огромных денег, и даже долгожданный медовый месяц — всё пошло коту под хвост! И это ты во всём виновата! Я уверена! У нас всё было прекрасно в отношениях, пока не объявилась ты! А теперь его будто подменили! Я не узнаю своего Максима! Это уже не он!

— Милана, ты глубоко заблуждаешься! Я могу поклясться, между нами нет ничего такого.

— И не будет! — голосит она, вены на шее вздуваются, пульсируют и едва ли не лопаются. Необоснованная злоба окрашивает кожу её лица в багровый оттенок. Милана шарахает ладошкой об стол, что я непроизвольно подпрыгиваю на стуле, а потом эта грымза ещё смеет грозить мне своим тощим пальцем. — Я не позволю! Слышишь? Не позволю клеиться к моему мужику у меня же под носом! Этот мужчина мой и я люблю его больше всего на свете! А ты же ему и в подмётки не годишься! Уж поверь, мышка, я найду способ как без лишней суеты устранить недоразумение вроде безмозглой деревенской курицы! Ты же просто не представляешь какие у меня возможности! Лучше не переходи мне дорогу!