ПАПАПА (Современная китайская проза)

После пробуждения старик снова внимательно осмотрел кукурузный початок и заметил, что тёмная зелень на листьях уже не была такой насыщенной, как раньше, — на ней проступил тонкий слой желтизны. Эта желтизна была не только на самых нижних листьях, но и на недавно появившихся на верхушке стебля. Радости на лице старика как не бывало. Он всю жизнь проработал в поле и знал, что причина появления такой желтизны кроется в недостатке питания. Только при наличии удобрений в период завязи семян зёрна покроют весь початок. А лучшее из них — человеческие фекалии и моча. В прежние годы, когда наступал сезон созревания семян, старик выливал по полному ковшу таких удобрений под каждый стебель кукурузы. Его посевы — пшеница, бобы, гаолян — всегда были самыми лучшими в деревне. Никто в горах Балоу не мог сравниться с ним!

Несмотря на то что губы старика высохли так, что были похожи на иссушенную землю на этом склоне, он не пошёл пить и даже не набрал в миску воды для Слепыша. Он ломал голову, где бы взять удобрения. Во всех деревенских уборных было так сухо, что оттуда чуть дым не шёл, а если где-то и остались фекалии, то они были больше похожи на сухой хворост и не могли служить удобрением. Сам старик и его пёс уже много дней не ходили по большой нужде — их желудки полностью впитывали крысиное мясо и косточки. И тут он вспомнил о несъеденных крысиных шкурках и отправился на дно оврага, туда, куда их выбрасывал, но не нашёл ни одной. Предположив, что пока он ходил за водой к источнику, их съел пёс, старик хотел расспросить об этом Слепыша, но лишь молча постоял перед ним. Затем он подошёл к кастрюле и выпил чашку оставшегося от варки крысы бульона, на поверхности которого плавали пятнышки жира. Не закрывая кастрюлю крышкой, старик обратился к собаке: «Если почувствуешь голод или жажду, пей». Затем, взяв мешок из-под съестного, отправился в деревню на поиски удобрений.

Вернулся старик с пустым мешком, опираясь на бамбуковую палку. В пути ему приходилось останавливаться через каждые три шага, чтобы сделать передышку, — у него совсем не осталось сил. Бросив мешок на землю, он подошёл к навесу. Собака по-прежнему лежала там, а в кастрюле по-прежнему оставалось на чашку бульона и одиннадцать пятнышек жира. «Ты не пил?» — спросил старик пса. Тот с трудом пошевелился. Старик подошёл к кастрюле и ложкой стал черпать бульон. Он выпил чуть меньше половины чашки и проглотил пять жиринок. «Остальное тебе», — обратился он к собаке. Затем снова вернулся к стеблю кукурузы. Взглянув на листья, он увидел, что светлая желтизна как будто бы сгустилась и начала подминать под себя зелень. Старик корил себя: «Почему же ты заранее не припас удобрений? Разве ты не Сянь-е, старейшина деревни? Отчего же ты, чёрт тебя подери, не вспомнил, что во время завязи семян кукуруза больше всего нуждается в подкормке?» Той ночью он лёг спать рядом со стеблем. Проснувшись утром, он заметил, что на нескольких листьях зелень почти исчезла, и желтизна покрыла их, словно бумагой.

Следующую ночь старик тоже провёл рядом с кукурузой. А на третий день он не только заметил, что ещё несколько листьев сверху донизу пожелтели, но и то, что среди красных рыльцев прежде времени появились два сухих волоконца. Старик легонько сжал початок — тот был слабым и мягким, словно глина. Он потрогал пальцами зёрна, ощутил, какие они заострённые и сухие, как собственные позвонки, которые он недавно ощупывал.

На третью ночь старик не лёг спать рядом со стеблем. Он вырыл лопатой в земле небольшую канаву в полтора чи шириной, три чи глубиной и пять чи длиной, достаточную для того, чтобы там еле-еле смог поместиться человек или свободно лечь собака.

Это была могила. Она настолько близко примыкала к стеблю кукурузы, что часть корня обнажилась. Закончив копать, старик немного отдохнул, лёжа на земле, затем подошёл к очагу и заглянул в кастрюлю. В ней по-прежнему было полчашки крысиного отвара и шесть пятнышек жира, плававших на поверхности у стенок, словно лодки, причалившие к берегу. Старик хотел пить. Он зачерпнул немного бульона ложкой, но снова отложил её и сказал: «Нет, эти полчашки отвара для пса. Слепыш, ты уже три дня не пьёшь, почему?»

Пёс лежал под навесом, эти три дня он почти не шевелился. Освежающий лунный свет заливал его тело. Приподняв голову, Слепыш устремил свой незрячий взор туда, откуда доносились слова хозяина, но, ничего не ответив, снова опустил голову на передние лапы. Небо уже начинало светлеть. Это был момент, когда цвет ночи над горами сменялся дневным сиянием. Старик припал к бочке и отпил несколько глотков. Затем он взял ножницы и, словно шилом, пробил отверстие в нижней части бочки.