Папаша напрокат

– Одно из Филадельфии, другое из Трентона, отпечатаны на машинке. Разумеется, на них не было обратного адреса.

– Не слишком много сведений, – констатировал Джон, снова откидываясь в кресле. Он как будто старел прямо на глазах. Лаура подумала, не пора ли прощаться?

– Что ж, полагаю, на сегодня хватит. Пожалуй, даже чересчур много для одного дня, – сказала она, вставая. Лаура нагнулась к кофейному столику. – Пора заканчивать, детка. Мы едем обратно в гостиницу.

Джон посмотрел на Элейн, они словно сказали что-то друг другу взглядом. Потом он снова повернулся к Лауре.

– Вы можете приехать завтра? – спросил он. – Мы с Элейн все обсудим, но потом мне хотелось бы с вами поговорить. Вы ведь еще не уезжаете?

– Нет, – сказала Лаура.

– Тогда до завтра.

ГЛАВА 40

– Это был самый длинный день в моей жизни. – Лаура буквально рухнула на диванчик в номере Дилана. Комната была уютной, обставленной в стиле Дикого Запада. Ковбойская шляпа вместо абажура на лампе, на стене чугунное клеймо с длинной рукояткой. Кофейный столик, на котором стояли пустые картонные коробки и бумажные тарелки из-под их ужина, был мастерски устроен из нескольких досок, положенных на пару маленьких вагонных колес.

Из дома Джона Соломона в Сирин-Лейк они вернулись в гостиницу в Траки. Пока Лаура купала измученную Эмму, Дилан отправился на поиски ужина. Он вернулся с огромным бумажным пакетом, наполненным мексиканской едой. Эмма смогла проглотить лишь несколько кусочков тако. Глаза ее закрылись, и Лаура, отнеся ее в свой номер, уложила на одной из кроватей. Потом она вернулась, чтобы доесть ужин и подвести итоги дня.

– Итак, я нашла Джо Толли, – сказала она. – Но что это дает? Он практически женат на другой женщине.

Дилан остановился у окна. Он допил газировку из банки и бросил ее в кучу мусора на столике.

– Ты помогла ему раскрыть тайну, которая много лет не давала ему покоя, – ответил он. – Да и сама кое-что выяснила.

– Я и в самом деле одержимая, – усмехнулась Лаура. – Я ввязываюсь в какое-нибудь дело и не могу его бросить, пока не раскопаю все, что только возможно.

– Честно говоря, мне это качество кажется просто потрясающим. – Дилан подошел к выключателю на стене. Он удивил ее, когда выключил верхний свет и сел рядом с ней. – Я должен признаться тебе…

В комнату просачивался лишь слабый свет с улицы, но Лаура видела лицо Дилана, его голубые глаза.

– Что такое? – спросила она.

– Я решил, что не хочу больше жить одним днем. Я не хочу расставаться с тобой и с Эммой. Разумеется, если ты не возражаешь.

Лаура неуверенно произнесла:

– Ты… – и тут же замолчала.

– Я хочу стать единственным мужчиной для одной-единственной женщины.

– Ты уверен в этом?

– Да. Я хотел бы остаться с тобой, если тебя это устраивает. Вот так.

Она не сумела удержаться от улыбки.

– Ты полагаешь, что выживешь без твоих многочисленных подружек? – поддразнила Лаура.

– Разумеется. Вот только… – Дилан взял ее за руку. – Я должен быть честен. Меня это беспокоит. Если мы станем жить вместе, то мы должны вести себя очень ответственно. Ты меня понимаешь? Если выяснится, что мы совершили ошибку, Эмма не должна пострадать, даже если мы решим расстаться. Но ты еще не сказала мне, нужно ли тебе все это.

– О Дилан, разумеется, мне это нужно, но я ни в чем не уверена, – сказала Лаура, хотя отчаянно желала верить, что у них все получится. – У меня довольно тяжелый характер, – призналась она. – Ты познакомился со мной во время отпуска. Ты не знаешь, как я намертво вцепилась в работу. Когда я снова начну работать, ты увидишь меня совсем с другой стороны. Рэю это ужасно не нравилось. Эмма тоже страдала. Я постараюсь никогда больше не позволять эгоизму брать верх и не стану увлекаться до такой степени, но ты должен знать, что это у меня в крови.

– Я понимаю, – сказал Дилан. – Ты уже говорила мне о своей одержимости. Я был свидетелем тому, как ты с головой окунулась в историю Сары. Ты не забыла? Я думаю, что переживу это, мне даже нравится такая черта характера. – Он посмотрел в окно, на редкие огни городка. – Но я не уверен, что выдержу сравнение с Рэем.

– Сравнение с Рэем? Господи, что ты имеешь в виду?

– Я никак не могу разобраться, какой он был.

С одной стороны, альтруист, добрейшей души человек, а с другой – никакой отец и муж.

– Он не был никаким…

– Вот это я и имею в виду. – Дилан оборвал ее речь в защиту мужа. – Ты поставила его на пьедестал, и неважно, заслуживает он этого или нет. Жить с этим мне будет трудновато.

Лаура подобрала под себя ноги и повернулась к Дилану, положив его руку на свое колено.