Папаша напрокат

– Ей нравится, – Лаура смотрела, как Эмма скользит по льду впереди них. Она думала, что у Эммы будут дрожать коленки, но девочка словно родилась на коньках. Она иногда возвращалась, чтобы взять Лауру за руку. Очевидно, ей требовалось ощутить, что все в порядке. Но ей нравилось кататься одной. А Лаура была просто счастлива при виде такой независимости.

– Эмма раньше не занималась спортом, – призналась она. – Рэй мог ей почитать, сводить в музей. Он был не слишком… спортивным.

– А он научил Эмму кататься на велосипеде? – спросил Дилан. – Плавать? Играть в мяч?

– Нет. – Лаура вспомнила, сколь блестящ Рэй был в споре, его необыкновенную остроту ума, и ей стало стыдно за то, что она умаляет его достоинства перед Диланом. – Когда Эмма родилась, Рэю уже исполнилось пятьдесят шесть. Он был скорее интеллектуалом, а не атлетом. Он не мог заниматься с ней ничем подобным. Не мог отвести на каток. Я научила ее кататься на трехколесном велосипеде. Прошлым летом я научила ее плавать. Хотя, судя по всему, она уже разучилась. Теперь Эмма боится воды.

– Может быть, я смогу ей в этом помочь, – предложил Дилан. – Мы можем ходить плавать все вместе. На озере есть пляж?

– Маленький есть.

– Я схожу с ума от неподвижности, – признался Дилан. – У меня обязательно должна быть какая-то физическая нагрузка, иначе мне не по себе. – Он описал на льду красивую дугу, словно в подтверждение своих слов, и Лаура рассмеялась.

Некоторое время они катались молча. Лаура не сводила глаз с Эммы, пытавшейся объехать мальчика постарше, отрабатывавшего движение назад. Девочка крепко сжала губы от усилия, и у нее все получилось. Лаура подумала об обещании Дилана научить ее плавать.

— Надеюсь, у тебя нет ощущения, что я тебя использую? – спросила она.

– Это невозможно, – сказал Дилан, – я никогда не делаю того, чего не хочу.

– Ты мне всегда казался убежденным холостяком, который ведет именно такую жизнь, как ему хочется, и который будет продолжать жить именно так, что бы ни случилось.

– Ты верно меня обрисовала.

– Если не считать того, что ты почему-то очень привязался к моей дочери.

Дилан остановился около бортика и изумленно посмотрел на Лауру.

– Она и моя дочь тоже, – сказал он.

– И все же. Ты не был обязан это делать. Девочка явно мешает твоему привычному образу жизни.

Дилан оттолкнулся коньком и знаком попросил Лауру следовать за ним. Они ехали рядом некоторое время, потом он снова заговорил:

– Мой отец ушел из семьи, когда мне было семь.

– Ушел? Ты хочешь сказать…

– Он бросил семью. Мать, меня и мою девятилетнюю сестру. До этого он был по-настоящему хорошим отцом, отчего нам было еще тяжелее. Отец много времени проводил с нами. Я его боготворил. Но как-то утром он просто взял и ушел. – Дилан щелкнул пальцами. – Моя мать была потрясена. – Он грустно улыбнулся и заговорил о другом: – Посмотри на Эмму. – Девочка пыталась изобразить пируэт на льду. Она упала, какой-то мальчик помог ей подняться, и она храбро покатилась дальше. – Мне она кажется такой естественной. – Дилан улыбнулся. – Мы превратим ее в настоящую спортсменку. – Он посмотрел на Лауру и умерил свой пыл. – С твоего разрешения, разумеется.

Лаура расхохоталась.

– Если ты сумеешь получить ее разрешение, то мое получишь автоматически. – Она помолчала. – Так почему все же ушел твой отец?

– Прошло какое-то время, прежде чем все части головоломки встали на свои места, – ответил Дилан. – Оказалось, что в другом штате у него есть женщина и двое детей от нее. Его работа была связана с частыми разъездами, и отец вел двойную жизнь. Та, другая, женщина знала о нас. В конце концов ей надоело мириться с таким положением, и она предложила ему выбирать. Что отец и сделал. Мы проиграли.

– Он с вами больше не виделся? – спросила она с искренним сочувствием. – Ты хотя бы виделся с ним по праздникам или…

– Отец бросил нас и никогда больше не возвращался. Мы узнали о нем от его двоюродного брата. Мой отец уже умер. Скончался в пятьдесят лет от сердечного приступа. Надеюсь, я не в него: у меня нет ни болезни сердца, ни его непорядочности, ни его двуличия, ни его лживости. – В голосе Дилана прозвучали горькие нотки. – Теперь ты понимаешь, почему я не мог оставить своего собственного ребенка без отца? Тем более если я могу помочь ему?

– Да, понимаю, – откликнулась Лаура.

– Я ненавижу своего отца и тем не менее храню его коллекцию ружей, потому что это единственное, что у меня осталось от него. Оружие я тоже ненавижу. – Он рассмеялся, но Лаура услышала боль за этим вымученным весельем.

– Нелегко это – расти без отца.

– Нет, не очень, – Дилан пожал плечами, словно отказываясь от ее сочувствия. – Я стал сильнее, только и всего. Но я бы предпочел приобрести эту силу другим путем, а не сражаясь с той обидой, которую оставил в моей душе отец.

Лаура задумалась над собственной жизнью. Она потеряла мать в том же возрасте, что и Дилан отца. Хотя в этой потере обвинять было некого. Отец научил ее любить науку, и она никогда не ощущала пустоты. Он бросал ей вызов, подталкивал, вдохновлял, иногда контролировал, но никогда не бросал.