Папина дочка

– Какая у вас обстановка в семье? – строго спрашивал капитан Васильев и почему-то обводил придирчивым взглядом кухонное пространство.

– В каком смысле? – озадаченно таращился на него Паша. – Что вы имеете в виду?

– А то и имею… По-моему, я вполне нормальный вопрос задал. Обстановка, говорю, какая? Спокойная или нет? Не ругаетесь меж собой? Не скандалите? С работы под хмельком не приходите?

– Да о чем вы… Под каким хмельком! – возмущенно пожал плечами Паша. – Что вы такие дурацкие вопросы задаете!

– Нет, нет… – положив Паше руку на плечо и слегка сжав пальцы, заторопилась объяснить Таня. – У нас нормальная благополучная семья, мы не ругаемся и не скандалим… А уж тем более под хмельком… Нет, что вы!

– Ладно… Уже хорошо. Так и запишем… Семья благополучная, значит…

Пока капитан Васильев занимался писаниной в своих бумагах, ангелоподобная Карина наклонилась к лицу Паши, спросила тихо, почти задушевно:

– Может, вы свою девочку обидели чем-нибудь и сами этого не поняли? Они в таком возрасте очень чувствительны к любой обиде…

– Да ничем мы ее не обидели! – снова попытался возмутиться Паша. – Что вы все вопросы какие-то ненужные задаете, вместо того чтобы ребенка искать!

– Будем искать, будем… Вы не волнуйтесь, пожалуйста… – почти ласково произнесла Карина, глядя на Пашу голубыми глазами-блюдцами.

– Вот и ищите… А то… зря только время теряете…

– Так! – оторвавшись от бумаги, строго глянул на них капитан Васильев. – Фотографию давайте! Хорошую четкую фотографию!

– Чью фотографию? – удивленно уставилась на него Таня.

– Ну не вашу же, мамочка… Дочкину фотографию давайте, неужели непонятно?

– А… Ну да… – встрепенулась Таня, быстро поднялась со стула. – Да, я сейчас найду…

Фотографий оказалось почему-то немного, и везде Аллочка была то с отцом, то с бабушкой, то с подружками. А с ней – ни одной… Но для капитана Васильева это и не важно, наверное…

Вложив Аллочкину фотографию в листки протокола, капитан встал и, не прощаясь, направился в коридор. Ангел Карина порхнула за ним как на крыльях. Паша проговорил им вслед растерянно:

– Постойте… А вы что, уже уходите? А как же… А нам что делать?

– Что делать, что делать… – не оборачиваясь, пробурчал капитан. – Ждать, что еще делать! Сидеть и ждать… Я думаю, сама отыщется ваша девочка, утром прибежит, живая и здоровая. Попугает вас и прибежит. По всему видно. Уж поверьте моему опыту – прибежит… А вы ждите, ждите. Об жизни своей думайте, выводы делайте, как, да что, да почему… Ждите! Если мы сами найдем – сами и привезем…

А что им оставалось? И впрямь только ждать. Но о жизни почему-то не думалось, как советовал капитан Васильев. И выводов никаких не делалось. Тревога мешала. И страх. А вдруг с Аллочкой случилось что-то ужасное?

В три часа ночи Тата не выдержала, расплакалась. Тихо, чтобы Паша не увидел. Он бесцельно бродил по квартире от окна к окну и, казалось, так был погружен в свою тревогу, что видеть ее не хотел… Тем более слез ее видеть не хотел.

Однако увидел. Остановился у кресла, где она сидела, прошелестел тихо:

– Не надо, Тань… Не надо, пожалуйста…

– Да я и сама знаю, что не надо, Паш! Знаю, что нельзя плакать! Потому что… Потому что с Аллочкой ничего дурного не случилось… Я понимаю, что плакать сейчас – это плохо, да…

– Ну все, все, перестань… Хватит…

Он присел на подлокотник кресла, склонился, крепко ухватил ее за плечи. Так крепко, что ей даже больно стало.

– Это я виновата, Паш, я… Мне давно надо было поумнеть… А я все неслась куда-то мимо, сама себя не чувствовала… Прости меня, Паш!

– Не говори глупости, Танюш. Если мы в чем-то и виноваты, то в равной степени – ты и я. Ну хочешь, я тебе успокоительное принесу? Что у нас есть? Валерьянка? Пустырник?

– Нет, не надо. Мне не поможет. Лучше сам выпей. А я у окна постою, что-то мне воздуха не хватает…

Встала с кресла, подошла к окну, распахнула настежь раму. Свежий ночной воздух ворвался в комнату, остудил горячие щеки, проник в легкие. Паша подошел, встал рядом, накинул ей на плечи плед:

– Простудишься…

Так они и стояли у окна, смотрели, как город готовится к первым рассветным минутам. Как посветлело небо на горизонте, окрасившись в серый цвет с оттенком холодной бирюзы. Потом к бирюзе прибавился розовый свет – тоже холодный. Тата обернулась, глянула на часы: половина пятого…

– Может, позвонить этому капитану Васильеву, а? Может, новости есть?

– Если бы новости были, он бы сам позвонил. Он же все понимает, Тань…

– Да ничего он не понимает! Как он может понять, что с нами происходит? Нет, я все-таки позвоню…

Капитан Васильев долго не отвечал, потом долго вспоминал, кто она такая. А вспомнив, ответил довольно бодро:

– Да ищем мы вашего ребенка, ищем! Ориентировку уже везде дали! Я ведь сказал: как найдем, сразу позвоню… Ждите… Все, говорить не могу больше, я на операции…

– На какой операции? Нашей дочери что-нибудь угрожает?

– Да при чем здесь ваша дочь… Успокойтесь, гражданочка, и не звоните больше… Говорю же вам: ждите! А лучше примите лошадиную дозу снотворного да спать ложитесь! Вы вообще на часы смотрели, прежде чем звонить?