Папина жизнь

Марина поцеловала меня в щеку. Можно было бы разыграть обиду или злость, но толку-то? Я пожелал ей удачи и вернулся домой, в свое одиночество.

Глава 9

Так когда же я начал расклеиваться?

Ко мне в голову иногда заскакивает некий демон-диджей и заводит там песенки из одного и того же альбома под названием «Папа съезжает с катушек. Все хиты». Вот одна из таких…

Мы вчетвером едем по дороге в Броквелл-парк. Сияет солнце! Мы едем веселиться задешево! Урраа!

Тут Билли начинает:

— Пап, машина вся грязная!

Подтягивается Джед:

— Пап, машина вся старая. А новую можно купить?

Глория поворачивается с переднего сиденья к мальчикам и вносит свою лепту:

— Сами знаете, что папа на это всегда говорит.

С каждого по куплету. А теперь — припев хором:

— У нас нет денег!

— Нам не хватит денег!

— Тогда придется обходиться без чего-то другого!

Вулкан Этна дает предупреждение перед извержением. Этим он отличается от меня.

— Ах вы наглые, неблагодарные, черствые ЗАСРАНЦЫ!

Я ору ломающимся голосом, точно прыщавый подросток, кулаками молочу по рулю:

— ЗАТКНИТЕСЬ! ЗАТКНИТЕСЬ! ЗАТКНИТЕСЬ!

Я съезжаю с дороги в какой-то переулок, скрежещут тормоза, я выскакиваю и обеими руками с грохотом захлопываю дверь. Я пинаю эту проклятую «астру», сначала дважды, потом снова, перехожу дорогу и присаживаюсь на чью-то изгородь. Садовый гном смотрит, как я бешусь. Свиньи, маленькие свиньи! Сколько слез и пота я из-за них пролил, а они только и делают, что ржут! Все, достали папу! Разрушили город. Вокруг сплошь пепел и лава. Я закрываю лицо ладонями, гляжу сквозь растопыренные пальцы на испуганные личики за стеклом машины. Как сказал сэр Элтон, «Самое трудное слово — прости».

Я возвращаюсь в машину.

— Домой.

Молчание. Покореженная земля. Шрамы.

Как-то летом, в воскресенье, мы с детьми пошли в гости к Карло и Джилл в их новый дом в Грохэм-Хёрст. Нас позвали на обед. Мы, взрослые, предвкушали долгую сиесту в саду. Карло и Джилл процветали. Бизнес Карло шел прекрасно. Джилл преуспевала в своей медицине. Их новый дом сверкал чистотой. Я тоскливо взглянул на портрет Карло и Джилл с детьми Пауло и Эмили, который сам написал, еще когда они жили в засаленном домишке.

— Хорошая работа, — заметил Карло, встречая нас в холле.

— Да уж неплохая, — вздохнул я. — Небось целый десятипенсовик теперь стоит.

— Да ладно тебе! — ответил Карло. — Все мы знаем, что ты хороший художник, даже ты сам.

Это они меня подбадривали. Но на душе у меня тем временем кошки скребли. Мы сели есть. Я был как никогда признателен своим детям за примерное поведение, а едва они все встали из-за стола и ушли играть, вздохнул с облегчением. Эмили была на два года моложе Глории и относилась к ней с соответственным почтением. Девочки отправились в комнату Эмили. Ровесники Джед и Пауло убежали в сад, лазать по шведской стенке. Билли и Морж Жорж погрузились в беседу. Мы с Карло и Джилл вынесли кофе на патио, сели за деревянный столик и приготовились наслаждаться покоем и благодатью.

— У тебя необыкновенные дети, — сказала Джилл.

— В каком смысле?

— Они такие одаренные. И так хорошо со всем справляются.

Мне нравилась Джилл, и в психологии она разбиралась очевидно лучше, чем ее подруга, моя экс.

— Ты их видишь и с Дайлис, — сказал я, — стало быть, в некотором смысле можешь судить о них лучше меня.

— Вряд ли, Джо.

Карло налил мне коньяку. Вообще-то я уже выпил достаточно, да и вечером предстояло вести машину, но я был признателен за то, что у нас так легко шла беседа, которой я опасался. Возможно, Карло и Джилл заранее рассчитали, что, начни они полностью избегать разговоров о Дайлис, это выглядело бы нарочито. Получилось бы, что они на ее стороне. Я глотнул коньяку.