Читаем Папочка-длинные-ноги полностью

Вы когда-нибудь видели наш студенческий городок? (Это просто риторический вопрос. Не позволяйте ему досаждать вам). В мае это божественное местечко. Все кусты в цвету, а деревья украшены изумительной молодой листвой - даже старые сосны выглядят свежими и молодыми. На траве пятнами выделяются желтые одуванчики, а также синие, белые, розовые платья сотен девушек. Все веселы и беззаботны, поскольку каникулы, а с ними и ожидания; экзамены не в счет.

Разве это не счастливое чувство - находиться дома? И, о Папочка, я счастливее всех! Потому что я больше не в приюте и я ни для кого ни нянька, ни машинистка, ни библиотекарь (вы знаете, что я осталась бы и нянькой, и машинисткой, и библиотекарем, если бы не вы).

Теперь я прошу прощенья за все мои плохие поступки.

Прошу прощенья за то, что всегда была дерзкой с миссис Липпетт.

Прошу прощенья за то, что я всегда шлепала Фредди Перкинса.

Прошу прощенья за то, что я всегда насыпала в сахарницу соль.

Прошу прощенья за то, что строила рожи за спинами Опекунов.

Я собираюсь быть хорошей, доброй ко всем, потому что я так счастлива. А этим летом собираюсь писать, писать, писать и начинать становиться великим писателем. Разве не стоит занять это высокое положение? О, я вырабатываю прекрасный характер! Он немного увял под воздействием холода и мороза, но он быстро взрастет, когда взойдет солнце.

Это дорога каждого. Я не согласна с теорией, что несчастье, превратности судьбы и разочарования развивают моральную силу. Счастливы те, которые излучают доброту. У меня нет доверия к мизантропам. (Хорошенькое словечко! Я только что выучила его). Вы ведь не мизантроп, Папочка?

Я начала рассказывать вам о нашем городке. Хочу, чтобы вы нанесли сюда небольшой визит и разрешили мне поводить вас повсюду и рассказывать:

"Это библиотека. Это газогенераторная установка, Папочка дорогой.

Здание в готическом стиле, слева от нас - гимнастический зал, а здание рядом романской эпохи Тюдоров - новый лазарет".

О, я замечательно показываю людям окружающие красоты. Я делала это всю жизнь в приюте и сейчас, здесь - целый день. Я выполняла это честно.

Я показывала округу Мужчине!

Это великий эксперимент. Я никогда не разговаривала с мужчиной (за исключением случайных Опекунов, а они не в счет). Извините, Папочка, я не хочу обидеть ваши чувства, когда ругаю Опекунов. Я не принимаю во внимание, что вы действительно принадлежите к ним. Вы просто случайно попали в Совет. Опекун как таковой - толстый, полный самомнения и щедрый. Он поглаживает сироту по голове и носит цепочку для часов.

Он похож на майского жука, но это должен быть портрет любого Опекуна, исключая вас.

Однако - чтобы закончить.

Я прогуливалась, разговаривала, пила чай с мужчиной. С очень незаурядным мужчиной - с мистером Джервисом Пендлетоном Дома Джулии; короче говоря, с ее дядей (если подробнее, то я должна сообщить.что он такой же высокий, как вы). Будучи в городе по делам, он решил заехать в колледж и навестить свою племянницу. Он младший брат ее отца, но она не знакома с ним близко. Кажется, он взглянул на нее, когда она была ребенком, решил, что она ему не нравится, и с тех пор не замечал ее.

Во всяком случае, это был он, кто сидел в комнате для приема, очень приличный, со шляпой, тростью и перчатками, лежавшими рядом. Джулия и Салли были заняты на семичасовом опросе, который не могли прервать. Итак, Джулия ворвалась ко мне в комнату и попросила погулять с ним по городку, а потом передать его ей после семи часов. Я вежливо, но без энтузиазма, сказала ей, что сделаю это, потому что не собираюсь слишком заботиться о Пендлетонах.

Но он оказался кротким ягненком. Он истинное человеческое существо - он вообще не Пендлетон. Мы чудесно провели время: с этих пор я страстно желаю

иметь дядю. Вы не будете возражать, притворяясь, что вы мой дядя? Я полагаю, что дяди стоят выше бабушек.

М-р Пендлетон немного напомнил мне вас, Папочка, каким вы были двадцать лет назад. Видите, я близко знаю вас, хотя мы никогда не встречались!

Он высокий и худощавый, со смуглым лицом в морщинках и забавнейшей, чуть заметной улыбкой, которая явно не возникает на лице, а только морщит уголки рта. И он знает секрет, как заставить тебя сразу почувствовать так, будто ты знаешь его уже давно. Он очень общительный.

Мы обошли весь городок от четырехугольного двора до атлетических площадок; затем он сказал, что чувствует слабость и должен выпить чашечку чая. И предложил зайти на постоялый двор колледжа сразу за городком рядом с сосновой аллеей. Я сказала, что нам нужно зайти за Джулией и Салли, но он сказал, что ему не нравится иметь племянниц, которые пьют слишком много чая: это делает их нервными. Итак, мы просто убежали и пили чай с горячей сдобой, мармеладом, мороженым и кексом за прелестным столиком, стоящим на балконе. Постоялый двор совершенно удобно пуст, был конец месяца, и карманные деньги у посетителей подошли к концу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Проза / Классическая проза