Паприка (Papurika)

«Где бы они ни был, анафилаксия расширит ареал возможного контакта»,- подумала Ацуко, и ей стало очень неуютно. Слегка кружилась голова.

– Да, первым делом изоляция,- сказала она.- Иначе они его…

«Убьют». Это слово Ацуко проглотила. Инуи и Осанай способны убить. Если они не собираются отказываться от МКД, другого им не остается.

– Да, пожалуй,- кивнув, сказал Убэ.

Он тут же позвонил с рапортом Тосими Конакаве домой, и тот приказал немедленно установить наблюдение за квартирой Осаная, чтобы пресечь любые его действия. Затем трубку взяла Ацуко и попросила Конакаву отправить инспектора Саку, который дежурил у директора Симы, присмотреть за квартирой Хасимото. Эти меры предосторожности – тот максимум, о чем можно просить полицейских. Вторгаться в больницу, где пока ничего не произошло, полиция не могла.

Ацуко понимала, что ей необходимо ехать в больницу, но она очень устала. А потому послушалась инспектора Убэ, утверждавшего, что этой ночью поход в больницу крайне опасен, и решила лечь спать.

Наутро, когда Ацуко завтракала, около девяти вернулся Убэ. Сообщил, что Хасимото и Осанай ушли на работу.

– Мне пора,- сказала Ацуко, поднимаясь из-за стола.

– Будьте осторожны,- ответил Убэ с таким озабоченным видом, будто Ацуко отправляется в бандитский квартал.

Городские улицы кажутся не такими, как всегда: солнце хоть и светит, но как бы сквозь туман, и все вокруг выглядит удручающе. Она едет в институт по обычному маршруту в привычном «маргинале», но что-то не так.

«Или я не смогла до конца избавиться от воздействия сна Химуро?» – думает Ацуко. Как-то в самом начале практики наблюдения за шизофрениками у нее возникло подобное ощущение, но то было много лет назад. Если после отключения ото сна объекта возникают остаточные аномальные ощущения, вызванные применением МКД,- это и есть опасность его побочного эффекта. К тому же при частом пользовании МКД само ощущение, возможно, будет усиливаться и обостряться.

«Но все же – что заставляет меня гнать машину?» – размышляет Ацуко. Вряд ли она по-настоящему переживает за Химуро. Неужели, случись убийство в борьбе за МКД, их с Токидой имена будут как-то скомпрометированы? Ерунда. Или, говоря словами Инуи, ее «подгоняет жажда славы»? Чуточку раскаиваясь и презирая себя, она все же хотела как-то оправдаться перед собой. Но не ради себя. Ради своего возлюбленного, Косаку Токиды.

Со стоянки Ацуко идет прямо в больницу. Ее взволнованный вид опять вызывает нездоровый интерес в зале ожидания.

Ацуко направляется в корпус к своим больным, и тут, выскочив из ординаторской, ей преграждает путь худощавая пожилая женщина – Суги, старшая медсестра этажа, за который отвечает Хасимото.

– Куда вы? Этим корпусом теперь заведует Хасимо-то-сэнсэй.

– Химуро – мой пациент. Я беспокоюсь за него и иду осмотреть.

– Нет. Я не могу вас пропустить.

– Но послушайте, Суги,- спокойно продолжает Ацуко.- Вы что, хотите, чтобы я полицию вызвала? Я тороплюсь и пройду, пусть даже силой. Или хотите, чтобы наши фамилии попали на первые страницы газет?

Суги бросает взгляд на медсестер, словно зовет на подмогу, после чего нехотя отодвигается к стене.

Такое бывает только в кошмарах: стоит ей войти в палату, оправдываются ее худшие опасения. Химуро сидит на кровати на корточках – и он мертв. Весь синий, ему явно ввели яд. И без того искаженное лицо Химуро скривилось еще сильнее. Ацуко глядит на это лицо, и ей кажется, будто Химуро самому не терпелось мысленно вернуться к предпосылкам собственного убийства.

Нельзя, чтобы ее обвинили в этом убийстве. Ацуко пулей выскакивает из палаты.

– Куда вы смотрели? Химуро мертв,- вбежав в ординаторскую, кричит на медсестер Ацуко. А когда те испуганно срываются с места во главе со старшей сестрой, она кричит им вдогонку, уже схватившись за телефонную трубку: – Я сама сообщу в полицию. Позовите сюда Хасимото.

Но набирает не дежурную часть – 110, а прямой номер кабинета Тосими Конакавы в управлении полиции.

– Что? Химуро умер? – Речь Конакавы на удивление неспешна.

– Убит,- говорит Ацуко, а сама думает: «Откуда он узнал?»

– Кто же убил Химуро? – вяло спрашивает он.

– Могли Осанай, Хасимото, старшая медсестра Ханэмура. – «И еще… кто же еще?..» Кроме них Химуру мог прикончить кто угодно.

Ацуко бежит к себе в лабораторию, надеясь увидеть там Хасимото. И обнаруживает его труп. Хасимото задушили, повалив на ее стол, а шею его стягивает галстук желты и с черными каплями, его часто повязывал Торатаро Сима. Стянув галстук, Ацуко берет его и бежит в лабораторию Осаная. На лестнице у нее темнеет в глазах. Ступени ходят ходуном.

В лаборатории Осаная на полу лежит Мисако Ханэмура. «Но почему?» – недоумевает Ацуко. Она еще не успевает до конца распахнуть дверь, а ей уже кажется, что Ханэмура умирает, приняв яд. «Значит, они там». И затем… Затем она бежит в кабинет замдиректора. Дверь открыта, но едва Ацуко вбегает в кабинет, с грохотом захлопывается за ней. Ацуко роняет галстук. Дверь захлопнул Осанай. Он стоит у нее за спиной. А за столом напротив сидит Сэйдзиро Инуи. Он смеется.

– Господин Инуи? Нашли время для смеха.