Паприка (Papurika)

– Это мы как раз и обсудим,- сказал Носэ. Начался разговор о том, как исправить положение, и продлился он почти четыре часа. Когда все расходились, часы показывали восемь. Ни до чего серьезного так и не договорились. Никто не знал, как будет складываться ситуация, поэтому лишь условились относительно собрания директората попечительского совета. Все понимали, что Сэйдзиро Инуи для укрепления своих позиций будет настаивать на незамедлительном проведении собрания, и сошлись в одном: выступать против собрания, аргументируя отсутствием заболевших Симы и Токиды.

Также обсудили способы привлечения на свою сторону влиятельных членов совета института. Надежд особых не возлагали – разъясняя обстоятельства недавних событий, открыть всю правду они не могли.

Овада осмотрел Токиду и в сопровождении Ямадзи отправился к Сибе осмотреть и его тоже. Носэ и Исинаку связывали деловые отношения, и они ушли ужинать в ресторан. После этого старшие чины – Конакава и Кикумура – вернулись в управление. Убэ пошел перекусить, предупредив, что скоро вернется.

Ацуко отварила спагетти, открыла консервы с морепродуктами и потушила все это в кунжутном масле. Она собиралась накормить этим ужином инспекторов Убэ и Саку. Консервы Носэ с избытком заказал для нее знакомому шеф-повару, полагая, что какое-то время Ацуко придется питаться дома, и их доставили накануне. Ацуко легко поужинала спагетти и холодным картофельным супом. Вернулся инспектор Убэ.

– Теперь будете лечить господина Токиду? – принимая из рук Ацуко чашку кофе, поинтересовался он.

– Да, и мне потребуется ваша помощь. Во время сеанса я проникаю в сон пациента в состоянии полудремы и при этом совсем беззащитна.

– То есть вы специально доводите себя до такого состояния? – поинтересовался Убэ.

– Да, методом тренировок. К тому же гипнотизирует сам сон постороннего.

– И что – при желании можете уснуть где и когда угодно? И проснуться в любой нужный момент? – завистливо спросил Убэ.- Везет же. Если б мы так могли, не тратили бы время зря. Скажем, в засаде.

Ацуко засмеялась:

– Да нет же. Бывает, захочешь уснуть – и не можешь.

– А когда проникаете в сон, не бывает так, что засыпаете чересчур крепко?

– Это очень опасно. Поэтому подключаться должен только опытный специалист. Как только его сознание зависнет во сне больного и не сможет ничего анализировать, очень важно суметь моментально пробудиться. Вот только МКД…

Объясняя, Ацуко вспомнила, что именно беспокоило ее с самого полудня: а не может быть так, что МКД усиливает погружение в сон? Прошлой ночью в полудреме она ощутила на миг опасность, будто сон становится глубже. И даже опытному Осанаю при всем желании не удалось проснуться сразу. Он был уверен, что проснулся, хотя ему только снилось, будто просыпается. Такое бывает. И если это побочное действие МКД, результат анафилаксии, то длительное применение модуля крайне опасно. Допустим, это так, но интересно, заметили это побочное действие Инуи и Осанай или же нет?

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Убэ, заметив, что Ацуко задумалась.

– Нет, ничего страшного.- Она покачала головой. «Ладно, это пока только подозрение. Прежде чем кому-то говорить, необходимо проверить».

Ацуко вошла в спальню. Косаку Токида мирно спал. Перед началом совещания с Исинакой она накормила Токиду китайской рисовой кашей. Ацуко надеялась, что от двухразового питания он немного похудеет. С другой стороны, предрасположенный к полноте человек без физической нагрузки, наоборот, полнеет, и это не могло не беспокоить Ацуко. От материнской заботы ее любовь к Токиде только обострилась, и, надев ему на голову «горгону», Ацуко не удержалась и поцеловала его в щеку. Приступая к сеансу, Ацуко не забыла надеть МКД.

Даже прекрасно зная содержание снов Косаку, она с трудом распознавала примешавшиеся в проекции куски из снов Химуро – такого же, как и он, отаку. И ей ничего не оставалось, как тщательно, один задругам, удалять эти куски из сознания Косаку. Когда Ацуко видела у него во сне японскую куклу – заменяла на его компьютер, если проскакивала детская игрушка – подсовывала вместо нее психотерапевтическую установку. К счастью, Косаку не любил сладкое, и стоило появиться сахарным сладостям или шоколадным палочкам, она заменяла их на жареные баклажаны или рыбу, которые могла тут же удалить. Было за полночь, когда она, не выходя из сна Косаку, почувствовала, что дело сделано.

Теперь Косаку наконец-то вернулся в обычные сны. Косаку и Ацуко смотрят вниз, на раскинувшуюся под окнами дома сортировочную станцию. Они видят локомотивы самых разных типов, один даже Ацуко знает: дизельный, с особо злой мордой. Он невзлюбил Косаку и неотступно преследует его.

– Тот сумасшедший опять здесь. Вон.

Не успевает Ацуко хмыкнуть и показать пальцем, как Косаку жалобно стонет в испуге:

– О-ох.- Ему не смешно: одним своим присутствием локомотив вызывает у него ужас, просто сводит с ума. Однако этот ужас – ужас самого Косаку. И чем сильнее боится Косаку, тем сильнее становится его «я».