Папство и крестовые походы

Между тем, миновал срок окончательной расплаты с республикой св. Марка, обозначенный в договоре 1201 г. К этому времени выяснилось, что рыцари не могут произвести ее наличными. Почему? Случилось то, что, вероятно, и предвидел за год до этого Энрико Дандоло. В город на лагунах прибыла лишь часть того числа крестоносцев, которое должно было сюда явиться и которое имели в виду знатные французские послы, поспешившие заключить в апреле 1201 г. договор с Венецией. Очень многие бароны и рыцари предпочли обойтись без ее услуг: эти услуги показались им чересчур дорогими. Поэтому одни погрузились на фламандские корабли в Брюгге, другие (в частности, бургундцы и провансальцы) собрались в Марселе, третьи (например, рыцари из Блуа и Шампани) направились через Ломбардию, а из Пьяченцы повернули на юг Италии. Если верить цифрам Робера де Клари, то в Венеции собралась всего одна тысяча рыцарей — вместо четырех с половиной[75]. Естественно, что они оказались не в состоянии набрать нужной суммы. К лету 1202 г. Венеции была выплачена лишь 51 тыс. марок; крестоносцы оставались должны «венецианскому народу» еще 34 тыс. марок. Это была внушительная сумма. Недополучив ее, венецианцы совсем перестали доставлять продовольствие на Лидо, где фактически были заперты крестоносцы, и даже пригрозили не дать судов для рыцарей, если они не рассчитаются сполна — согласно уговору. Как рассказывает Робер де Клари, сам дож Энрико Дандоло явился на Лидо и заявил, что «если они не заплатят долга, то не уйдут с острова и не получат ни еды, ни питья». Рыцарям креста пришлось призадуматься. Положение было тем более мучительным, что обдумывать его приходилось под жаркими лучами летнего солнца.

Пока сеньоры судили и рядили, в августе 1202 г. в Венецию прибыл главный предводитель крестоносцев, которого иногда называют Боэмундом четвертого крестового похода, — Бонифаций Монферратский. В одном отношении, по крайней мере, высокородный маркиз был подстать правителям купеческой республики: все, что сулило выгоду, было близко Бонифацию Монферратскому не меньше, чем Дандоло. Сговориться между собой этим двум крестоносцам было делом несложным. Надо думать, что Бонифаций поведал дожу о планах похода на Византию. Такого рода предприятие вполне устраивало Дандоло, но оно требовало дополнительного времени и подготовки. Пока же дож намеревался с помощью должников-рыцарей удовлетворить ближайшие интересы Венецианской республики.

Замыслы дожа были очень просты. Он убедился, что вытянуть из крестоносцев больше ничего нельзя. В то же время Дандоло понимал, что если войско разойдется (а дезертирство с острова Лидо приняло угрожающие размеры), то это приведет к крупному скандалу для республики св. Марка: Иннокентий III неминуемо обвинит венецианцев в том, что они сорвали крестовый поход.

Взвесив все эти обстоятельства и, конечно, в первую очередь, приняв во внимание коммерческие выгоды Венеции, изобретательный «муж совета» предложил рыцарям креста достойный выход из положения. Пусть они отработают свой денежный долг мечом. Если крестоносцы хотят погасить задолженность, они должны помочь Венеции завоевать город Задар.

Этот город, расположенный на восточном побережье Адриатического моря, в Далмации, являлся крупным торговым центром. Он принадлежал в то время Венгрии, с которой Венеция десятки лет боролась за контроль над далматинским побережьем. Торговые операции Задара были настолько интенсивными, что не только в Адриатике, но и за ее пределами город сложил опасным конкурентом для Венеции. Венецианская плутократия со злобой взирала на усиление торгового могущества Задара. Неоднократно предпринимались попытки завоевать его, чтобы таким образом задушить ненавистного соперника. Сперва, в XI столетии Венеция воевала из-за него с хорватскими королями, а в XII в. противниками венецианцев выступили венгры. Борьба шла с переменным успехом: венецианцы завоевывали Задар, но он снова и снова восставал против тягостной власти «невесты Адриатики». В последний раз Венеция пыталась захватить Задар вскоре после того, как дожем был избран Энрико Дандоло, — в 1192 г., но опять потерпела неудачу.

Теперь, через десять лет, появилась новая возможность разделаться с конкурентом, — и разве мудрый дож мог упустить такой случай?

Разгромить Задар было для патрицианской олигархии делом тем более заманчивым, что по договору с крестоносцами, республика св. Марка получила бы в свою пользу половину добычи. Какое значение могло иметь при этом то, что Задар являлся владением венгерского короля Имрэ, который и сам принял крест по призыву Иннокентия III?