Para bellum

Тут нужно чуть отвлечься, для понимания. Что такое капитализм? Есть разные определения, но, по сути, это метод ведения хозяйства, основанном на движение капиталов. А что такое капитал? Также, определений масса. Но наиболее нейтральным и прагматичным является таковым стоимость товаров и услуг. И что очень важно – стоимость, оцененная в деньгах – в универсальном товаре. Поэтому институты, управляющие движением денежных средств выступают главными регуляторными центрами капитализма. Агрегирующими капиталы и направляющие их на те или иные задачи в виде инвестиций через долевое участие, кредитов и иных инструментов.

Обычно эту роль играют банки.

Не обязательно, конечно, но в ситуации с США 1920-х годов – это было именно так.

И вот они посыпались.

К чему это привело?

К парализации всей финансовой системы.

Словно сердце остановилась и кровь перестала бежать по сосудам. Ведь деньги – это кровь экономики. Раз – и все. И финиш. Из-за чего кризис превратился в натуральную катастрофу…

Долги никто никуда не девал. И платежи никто не отменял. Ведь обанкротившиеся или потерявшие лицензию банки продавали свои долги своих заемщиков другим структурам. И учитывая обстоятельства этими «структурами» очень быстро стали различные банды, которые охотно выбивали из бизнесменов все, что можно. Даже золотые зубы. Причем на законных основаниях. Ну… почти…

Огромные средства как были заморожены в клубке долговых обязательств, так там и остались. Только теперь выгодоприобретателем стали различные ОПГ, которых «крышевали» чиновники разного пошиба. А местами и полиция с армией. Всем ведь хотелось кушать, а в текущей ситуации платежи по бюджетным обязательствам стали скорее исключением из правил, чем нормой…

Денег в реальном секторе и без того было очень мало. А тут такие прекрасные ребята подключились, начав выбивать остатки. Натурально выбивать. Регулярно вывозя бизнесменов за город в багажнике…

Что повлекло отчаянную «оптимизацию расходов». Сотрудников массово увольняли. Бизнесы пытались продать, чтобы добыть денег для покрытия долгов. А там, где не удавалось это нормально сделать – приходилось заводы и фабрики едва ли не на слом сдавать. Продавая металлоконструкции, а иной раз и различное оборудование чуть ли не по цене металлолома. Кстати, невысокой. Предложения ведь на рынке хватало, и конкуренция шла острая.

Продавалось все, что можно было продать.

Простые же люди оказывались на улице без средств к существованию и перспектив. Но главное – весной 1929 года ни у кого из игроков не было денег на покупку фьючерсов сельскохозяйственной продукции. Как следствие – фермеры и агропредприятия не получили потребного финансирования. И, как следствие, нарисовался новый кризис, которого не было в оригинальной истории.

Во время Великой Депрессии у людей не было на руках денег, но они имелись у банков. Так что эти фьючерсы нормально выкупались. И продовольственные товары производились в необходимом количестве. Да, их не могли купить простые люди из-за нехватки денег. Что снижало цены. Доходило до того, что приходилось создавать искусственный дефицит для поднятия цен. То есть, выливать молоко или как-то иначе уничтожать продовольствие. Чтобы фермерам и агрокомпаниям не разориться, продавая свои товары ниже себестоимости.

Здесь же дефицит нарисовался сам собой. И такой лютый, что проблем с ценами не наблюдалось.

Одна беда – люди, у которых не было денег ровным счетом ни на что. Но где и когда до них было дело?

И если в оригинальной истории индекс Доу-Джонса упал на 90 % за почти три года. То здесь он шлепнулся на этот показатель уже через год после начала коллапса.

И продолжал падать.

И не только он.

Страну лихорадило. Отчаянно.

Чем пользовались все, кому не лень.

Коллекционеры из Европы скупали произведения искусств из частных коллекций и музеев. Союз – выкупал по цене металлолома промышленное оборудование и переманивали квалифицированных специалистов. Кстати, не только Союз. Агентов Гоминьдана, Японии и иных стран здесь хватало, которые рыскали как голодные шакалы. Но главное – это революционный элемент. Его здесь было как никогда много. Даже в 1917 году в России революционеров наблюдалось меньше. И он не был такой голодный… отчаянный… И понять, почему страна не взрывается глобальным социально-политическим кризисом пока было нельзя.

Может быть инерция работала. Бог весть. Так или иначе все к этому шло. И все, словно в лихорадке «последнего вздоха» к этому готовились, пытаясь отхватить хоть что-то, пока можно…

И вот агенты Артузова доехали до искомого адреса.

Вышли из своего видавшего виды Ford model T. Подошли к домику в частном секторе Нью-Йорка. И позвонили, нажав кнопку электрического звонка.

Тишина.

Еще раз позвонили.

Снова тишина.

Постучали кулаком в дверь, заметив, как дрогнула штора у окна, выходящего к двери.

– Мы не по поводу кредитов! – громко и отчетливо произнес один из ликвидаторов.

Тишина.

– Нам вас порекомендовали, как хорошего специалиста. И мы хотим предложить вам работу!

Тишина.