Пара для Эммы

Вот в этом Эмма не сомневалась! Ратмир больше никогда не остановится в доме Рыжа и уж тем более не оставит того, кого взялся беречь.

— Э, навсегда? Я не…

— О, не стоит благодарностей. Это малое, что я могу для вас сделать. Ведь вы же мне помогли, дали приют на ночь и предупредили о поисках?

— Да, я…

— Вот и я вам помогу, и мы квиты.

Лис недолго помолчал, прокручивая в голове свои мысли и с сомнением посмотрел на гостью. Увидев её в окно, он подумал, что, слухи о ней сильно преувеличены. Это нотариальная контора взялась и перетряхнула местную школу, рискованно создавая себе новую репутацию неустрашимых поборников закона! Сообщая госпоже о появившихся документах на её арест, он был уверен, что она бросится бежать. Лис специально дал ей возможность отдохнуть, чтобы она засветло не понеслась куда глаза глядят, но когда пришло время и он сообщил ей о её сложном положении, всё вдруг неприятно усложнилось. Хорошо, что он вспомнил об особняке и его действия теперь выглядят прилично, но осадок от допущенной оплошности остался. Но так ли уж он непригляден в этой ситуации?!

Он соблюдал свои интересы и не видел смысла рушить отлаженные спокойные отношения с человеческими чиновниками. Его лояльность обойдётся людям недешёво. Он давно настаивает на выделении городских магов для проведения водопровода хотя бы на центральных улицах со стороны оборотней. От этого выиграет весь город! Взаимодействие было всегда, и это всех устраивало, но сейчас… эх, пушистым хвостом чует, что в этот раз он прогадал!

Неужто постарел, засиделся на месте, не чует подвоха, а он есть, и дело не только в гневе судьи.

Судья — закон и порядок! Он будет недоволен, но ничего не сделает. Лис почесал кончик носа и попробовал убедить себя, что поступает на благо города. И всё же… не допускает ли он ошибку?

На окраине города, где стояли домишки поплоше и проживали оборотни, не имеющие постоянной работы, промышляющие охотой, помощью боевым магам, ведьмам или выполняющие сезонную работу в городе, в трактире известной многим Сероглазки, сидел судья.

Обычно нагловатая волчица сейчас дрожала, непроизвольно скалясь в ответ на давление Ратмира, а вот её посетители бежали. В основном мелкая шушера, желающая за медную монетку получить мясное варево. Не смогли сдвинуться с места только Оборванное ухо и его наспех сколоченная шайка. Ото всех пахло кровью, и эта кровь в присутствии судьи взывала к справедливости, делая оборотней неподъёмными.

Бесстрастно восседающий на выставленной по центру скамье Ратмир задавал вопрос, получал ответ, выносил приговор и карал.

Эмма была бы в шоке от происходящего и, скорее всего, повела бы себя опрометчиво, не зная, что судье не надо докапываться до мелочей, искать десятки «за» и «против» в совершенном преступлении, потому что судейство над своим народом заложено в его сути и воспитании. Он чует виновных и твёрдо знает, кто заслуживает смерти и как поступать!

И всё же, не привыкнув разбираться в деталях, Ратмир многое упускает и это тоже не понравилось бы Эмме.

Вот и сейчас он выяснил, что шайка поначалу неудачно напала на караван людей, а потом было ещё одно нападение… кровь, опьянение вседозволенностью, силой, властью, деньгами.

Наблюдающую за действиями судьи Сероглазку трясло. Она шумно сглатывала каждый раз, когда он вырывал кадык недавно веселившимся и шумевшим посетителям. Именно сегодня Рваное ухо швырялся дорогими вещами, и волчица понадеялась, что наконец-то в её нищей и жалкой харчевне наступил праздник. Какое же жалкое завершение дня!

— Людишки ничтожны, — хрипел Рваное ухо, после каждого наносимого удара судьи, — они должны стать нашими рабами или умереть!

— Кто тебя надоумил?

— Не скажу, — отплёвывался кровью медведь, чувствуя себя впервые в жизни значимым. Тогда судья надавил на оборотня силой.

— Хватит, — заскулила попадающая под воздействие Сероглазка, — хватит, я скажу!

Ратмир медленно перевёл взгляд на волчицу. Думая, что она заступилась за Рваное ухо, он с интересом смотрел на неё, но понял, что её беспокоит только собственная жизнь. Его давящая сила зацепила её лишь краем, но в глазах у волчицы полопались сосуды и сама она тяжело дышала.

Он вглядывался в неё — и понимал, что самка давно заслужила его судейское внимание. В душе Сероглазки много грязи, и пусть косвенно, но десятки загубленных жизней. Он имеет право казнить её.

Свернув шею обезумевшему медведю, судья медленно подошёл к волчице и подал ей воду. Стуча зубами, она вцепилась в кружку и, проливая половину, с жадностью опустошила её.

Он ждал.

— Сюда приходил красавчик, — с трудом приходя в себя, начала говорить она, — замотался в плащ, но мы же ориентируемся по запаху, да и зрение нас никогда не подводит, так что напрасно он прятался в тени капюшона.

— Опиши запах.

— Ненавязчиво-сладкий, и чувствуются слегка древесные ноты. Это духи. А сам он не молод, но здоров.