Пара для принцессы вампиров. Книга третья

— Это не ты, а я уже давно должен поговорить с тобой, Морис, — взволнованно перебил он, стараясь смотреть в лицо вампирке. — Я совершил большую ошибку, закрывая на все глаза, и хочу попросить за это прощения. Ты неравнодушна ко мне, из-за этого совершаешь безрассудные поступки и подставляешься под удар. Мне нравилось общаться с тобой, я хотел найти хорошего друга, и получилось так, что бессознательно, или, может, все же, сознательно, начал использовать тебя и твои чувства. Пожалуйста, прости, за то, что причинил тебе боль. Принимая твое присутствие, я видел в тебе лишь жилетку, в которую можно выплакаться, чтобы перед другими выглядеть сильнее…

— Но ты можешь рассчитывать на меня! Если надо, плачь, сколько угодно, — попыталась встрять в его нестройную речь Морис. — Пока ты рядом со мной, я счастлива.

— Но это неправильно, у тебя есть своя жизнь. Я решил честно сказать, что никогда не смогу полюбить тебя. Между нами нет никаких отношений, кроме дружеских, но это лишь причинит тебе боль. Поэтому нам лучше забыть друг о друге.

Симон машинально протянул Морис руку, собираясь добавить что-то еще, но в последний момент осекся.

«Я не хочу снова видеть, как ты умираешь, по моей вине. Лучше злись, возненавидь меня, но держись подальше! Ты и так дорого заплатила за свою помощь. Надеюсь, твоя магия скоро восстановится… За мной кто-то охотится, и достаточно, что Эмма рискует жизнью… Я больше не могу вмешивать в это остальных!»

…Морис чувствовала себя раздавленной и опустошенной. Забавно, она даже не успела признаться в любви, а её уже отвергли. Что она хотела рассказать Симону? Что Конни — или тот, кто захватил ее тело, — хочет его смерти? Но сейчас это потеряло всякое значение. Морис словно вернулась в прошлое, испытывая ту же боль и отчаяние, когда Эмма отказала ей в день общего бала.

«Зачем тогда все это, Симон? Зачем я все это делала? Я сотворила для тебя в разы больше, чем для любого другого вампира или человека в мире, включая Конни и собственную мать. Но ты предпочел мне фальшивку, мираж, девушку, которая никогда не существовала! Ту, кто ненавидит, кто желает тебя убить, по одной ей известной причине. Ты…так сильно любишь её? Её, не меня. А меня никогда не полюбишь?»

Симон растер ладонями ноющие виски. Время неумолимо утекало. Его давно ждала Эмма. Совершенно не хотелось, чтобы она опять все неправильно поняла.

В сложившихся обстоятельствах он ничем не мог утешить Морис, да и те слова, что приходили на ум, казались донельзя банальными и пустыми. Он интуитивно чувствовал, что честным признанием, причинил вампирке боль не слабее, чем от заклятия. Но это следовало сказать, и чем быстрее, тем лучше.

Спенсер решительно шагнул к двери, когда Морис вдруг с силой сжала его запястье:

— Нет, не позволю, ты к ней не пойдешь! Она — не пара тебе, если останешься с ней, тебя ждет только смерть!

Симон осторожно высвободил свою руку: «Как же я не замечал до сих пор, как ты пристрастна…»

— Мы с Эммой — партнеры. Вместе мы справимся с любой бедой. Наше будущее — в наших руках.

Морис отрешенно наблюдала, как за Симоном медленно закрывается дверь.

«Когда закрывается одна дверь, открывается другая. Но порой, мы слишком долго с сожалением глядим на закрывшуюся дверь, совсем не замечая той, которая открылась», — вспомнились ей слова матери.

Морис подумала, что для неё судьба больше никогда не откроет дверей. В этот день захлопнулась последняя. Какая-то часть её души умоляла бежать за Симоном, остановить его, и рассказать все, что она знает. Но этот слабый свет быстро поглотился охватившей её злобой и ревностью.

«Ты — единственный человек, Симон, ради которого я еще хочу дышать! Но и ты предал меня, отбросил, как ненужную тряпку. Тебя интересует только она! Что ж, у меня нет магии, я все равно ничем не смогу помочь. Я пыталась тебя предупредить, но ты сам виноват, что слышишь только себя… Ничто не дается даром, Симон, и даже моя любовь к тебе имеет особую цену. Герой, отныне ты один на тропе войны. Докажи, что тебя не зря считают надеждой людей и вампиров. Выживи, далекий Туманный. А потом… Я покажу, что значит — отвергнуть меня. Я разрушу твою жизнь!»

* * *

Симон бежал вверх по ступеням башни, оставляя за собой тоску, боль, разочарование. Он чувствовал себя предателем, и все же, гнал прочь мысли о Морис. После блужданий во тьме подсознания, его душа наполнилась лишь одним чувством — любовью к Эмме. Даже таинственный убийца не занимал сейчас Симона.

…Золотые лучи осеннего солнца падали на открытую площадку башни. Симон замер на пороге, прикрывая рукой глаза. Он не заметил ни безоблачно-голубого неба, ни темневшего вдали озера и почти лишенного листвы леса. Его внимание было приковано к невероятному, почти сказочному видению…