Пара дракона

— Чушь собачья, ты прямо как капитан Пикар этой планеты! (прим.: Жан-Люк Пикар — персонаж из научно-фантастического телевизионного сериала «Стартрек» — знаменитый и весьма уважаемый офицер Звёздного флота, археолог и дипломат, живший во второй половине 24-го века. Пикар не просто стал свидетелем поворотных моментов в галактической истории, но и сыграл в них видную роль)

— Капитан Пикар? — спрашивает он, сбитый с толку.

— Не бери в голову, моя точка зрения остается в силе. Ты тот, кто нам нужен. Итак, ты облажался. Но я все еще люблю тебя.

— Любишь? — спрашивает он, и все замирает.

Вся вселенная издает лязгающий звук, когда с визгом останавливается. Я сказала это. Мысли и чувства, которые росли в моем сердце с тех пор, как я встретила его, просто вырвались наружу. Слово повисло между нами, и я знаю, что оно может рухнуть в любой момент. Как только Вселенная вернется в движение, оно упадет, и все разлетится вдребезги. Если я позволю этому случиться. Я не собираюсь этого делать, потому что теперь я понимаю, что это правда. Я влюблена в него.

— Да, черт возьми, я люблю тебя. И я почти уверена, что ты тоже любишь меня, — говорю я с уверенностью, которая, кажется, построена на зыбучих песках. Одно неверное слово с его стороны и мои хрустальные замки разлетятся вдребезги.

Он пристально смотрит на меня, в его прекрасных глазах пляшут всполохи, а затем он двигается так быстро, что я едва замечаю, как это происходит. Мгновение он стоит в стороне, а потом я оказываюсь в воздухе и кружусь в его объятиях. Он крепко прижимает меня к себе, а затем его крылья раскрываются и обвиваются вокруг нас двоих, когда мы целуемся. Его язык настойчиво ищет мой, пока наш поцелуй не становится топливом для нашей страсти. Я чувствую, как его возбуждение давит мне на живот, пока он продолжает сжимать меня все крепче. Мы прерываем поцелуй, чтобы вдохнуть побольше воздуха, и я смеюсь. И он тоже смеется вслед за мной.

— Я люблю тебя, — говорит он, его глаза сверкают.

Я так счастлива, что по моему лицу катится слеза. Он ставит меня на ноги и вытирает слезу.

— Я в порядке, — говорю я, вытирая очередную слезу, которая пытается пролисьтя. — Ничего страшного.

— Тебе грустно? — спрашивает он. — Или больно?

— Нет, просто… Я так счастлива, — говорю я, а потом еще больше слез льется из моих глаз, пока я смеюсь.

— Счастлива, — говорит он, качая головой. — Ваша раса очень… нерациональна.

— Ага, — смеюсь я. — Думаю, так оно и есть.

Я прижимаюсь к нему и слушаю, как бьется его сердце. Этот перестук, как эхо, похож на то, который я заметила ранее. Должно быть, это часть его инопланетной биологии.

— Я рад, что ты выбрала меня, Джоли, — говорит он. — В тот момент, когда увидел тебя, я понял, что ты — единственная для меня. Я не хотел навязывать тебе этот выбор. Я хотел, чтобы ты сделала это по собственной воле. Ты делаешь меня очень счастливым.

— Ты такой милый, — говорю я.

— Может быть, со временем мы сможем обсудить вопрос о детях? — спрашивает он.

Я сама не думала так далеко наперед, но потом я вспоминаю, как он изображал что-то насчет моего живота, и до меня доходит, что это, вероятно, то, что он пытался сообщить.

— Оу, — говорю я. — Да. То есть я хочу детей. Да, но давай сначала разберемся со всем остальным, ладно?

— Конечно, — говорит он. — Давайте активируем щит.

Он обнимает меня одной рукой за плечи, когда мы проходим сквозь исчезнувшую стену. Она выводит нас на мостик, который с обеих сторон обрывается в черную бездну. Предполагаю, что он предназначен для того, чтобы змаи могли идти по нему по двое в ряд, так что для нас двоих нет проблем идти бок о бок. В этой комнате царит жуткая, гнетущая тишина. Подняв глаза, я не вижу потолка, и ни с одной стороны не видно стен. Это все равно что идти по подиуму через ничто и в никуда.

Не знаю, как долго мы идем, пока перед нами не появляется стена. Сверре подходит к ней и к чему-то прикасается. Снова загорается зеленый огонек и сканирует его шеврон, затем стена превращается в какое-то устройство, похожее на сенсорный экран. Он работает быстро, касаясь случайных символов, которые вызывают появление других. Машина, которая научила меня говорить и понимать его язык, похоже, не научила меня понимать их письменность.

— Да, — шипит он, потом что-то щелкает и раздается громкий лязг.

За лязгом следует вук потока воздуха, затем что-то жужжит. Волосы у меня на руках встают дыбом, когда комната наполняется статическим электричеством. Чернота, окружавшая нас, светлеет, пока не превращается в тусклый мрак, но уже не такой гнетущий, как раньше. Сверре оглядывается по сторонам, потом делает еще что-то на мониторе.

— Дело сделано, — говорит он.