Пара Ноя

– Фр-р-р! Едрит мадрид! – Денис так и остался сидеть на полу, прислонившись спиной к кровати. Он блаженно прикрыл глаза всего на несколько секунд. – Догоняй!

– Ну погнали. – Яна взяла у него купюру, она немного нервничала, что выдаст свою неопытность, но старалась держаться развязно и уверенно, как студентки школы-студии МХТ на первом кастинге. И у нее хорошо получилось: в точности повторила за Денисом и не спалилась. В носу ощущалось небольшое жжение, однако она ждала большего дискомфорта. А всего лишь онемел треугольник между бровями и переносицей. Правда, она рефлекторно шмыгала носом и никак не могла остановиться. Никакой аритмии, которой пугала Крис, она не ощутила. Сердца Яна не чувствовала, хотя в тишине раньше всегда подмечала его биение. Может, передоз? И она просто не заметила? Яна вдруг вспомнила ненависть, с которой Никита говорил о тех, кто юзает. Он даже отказался ехать в музей Сальвадора Дали и принципиально не читал Булгакова как отъявленного поклонника морфия. Что было историческим заблуждением, кстати.

– Слушай, а Керуак – он же битник? Стало быть, наркот еще тот? – вдруг осенило Яну. Что не знавший толком иностранных языков, штудирующий только бизнес-литературу Никита какого-то рожна приволок домой раритетное издание «Книги снов» на английском, заказанное на eBay. Да еще спрашивал про него. Почему она сразу не сопоставила?

– Я только «На дороге» в молодости читал. Там все закидывались мескалином, – лениво вспоминал Денис голодное и промозглое студенчество, где потрепанные книги передавались друг другу из рук в руки.

– Это хорошо, – вяло ответила Яна в тщетных попытках скрыть, что благодаря своим грехопадениям в Страстную неделю ей открылась истина, способная спасти. И способная уничтожить.

– Ну хорошо, раз хорошо, – не стал вдаваться в подробности ценитель битников.

Устроившись поудобнее рядом с Денисом, Яна ощутила химическое счастье, как растворимый лимонад Invite из 90-х – будто все проблемы сделаны из неонового пластика и расставлены по кукольному дому под ультрафиолетовой лампой. Она вспомнила, как в детстве у нее не было такого домика. Барби, Кен, даже какая-то похотливая сестра Барби имелись, а вот жилье им пришлось оборудовать на книжных полках. Сейчас можно было бы сказать, что они жили в апартаментах с панорамным остеклением. Да и можно играть, сидя на стуле, а не на карачках на полу. И чего она на жизнь жаловалась?

Тело стало легким, практически невесомым, а разум ликовал. Похоже было, что все достижения в жизни Яны и радостные события, начиная с раннего детства, ждали этой минуты, чтобы выплеснуться в этой радости. Денис смотрел, как она запрокинула голову и блаженно смотрела в потолок широко открытыми глазами.

– Ты красивая.

– Знаю. – Яна очнулась от наркотических грез. – Я самая красивая, теперь я поняла это.

Когда она залезла ему на колени, он оглядел ее всю, возбужденно приоткрыв рот. Яна исполняла танец – неумелое контемпорари на коленях, воображая себя Пиной Бауш, но старалась она не для него, а для себя. Танец от этой эгоистичности стал еще соблазнительнее. «Может, хоть музыку включить?» – подумал Денис и потянулся к телефону, который валялся на кровати. Он выбрал из плей-листа какое-то энергичное техно, под которое в самый раз было оттягиваться на рейве, и под движения Яны этот ритм никак не подходил. Но ей было плевать на это, она двигалась под музыку из своей головы.

Из джинсов Дениса рвался в бой перевозбужденный член, что несвойственно после кокса, особенно для мужчин за сорок. Он мог кончить от одних только трений через одежду. На Яне было очень соблазнительное белье, из тонкого прозрачного кружева, через которое снежными буграми альпийских гор проглядывали соски. Денис сорвал с нее лифчик и прильнул губами к груди.

Яна резко встала в стойку оловянного солдатика, на удивление твердо и уверенно.

– Не, не канает. Где эйфория? Почему так быстро проходит? – Ее глаза испуганно смотрели на Дениса. – Надо еще.

– Да и правда слабоват. Погоди. Ложись на кровать.

Яна расслабилась и дала ногам подкоситься, стоя спиной к кровати. Денис, словно в замедленной съемке, смотрел, как она падала на мягкий матрас, ее волосы разлетались по сторонам, она соприкасалась с кроватью, и упругая поверхность еще немного подбрасывала ее вверх. Она смеялась.

Когда она устроилась поудобнее, Денис снял с нее трусы, скинул с себя всю одежду, достал из кармана сверток с коксом. Слегка дрожащими руками, не то от наркотика, не то от возбуждения, он высыпал немного белой пыли Яне на живот, ниже пупка. Раскатал дорожку до лобка. Он втягивал порошок сверху вниз, расположившись практически на Яне, чуть не задевая ее губы небольшим, но твердым, как гранит, членом.

«Что-то не пробрало», – чертыхнулся он и снова взялся за сверток. Его губы раскраснелись, он постоянно облизывал их, глаза горели. Он насыпал маленькую горку прямо на сосок Яне и втянул без купюры, засасывая прямо ноздрей.