Парабола моей жизни

Вставал я очень рано и совершал большие прогулки. Взяв с собой книги, я часами наслаждался, растянувшись на луговой траве под безоблачным небом, и был в восторге от красоты этой жизни на лоне природы. После каждой прочитанной книги перед моим духовным взором открывались новые горизонты. Я снова проштудировал трагедии Шекспира и был захвачен образами, созданными этим огромным гением. Особенно поражали , меня тогда Джульетта, и Ромео, Офелия и Гамлет. Могу сказать, что бледный принц датский сделался моим неразлучным товарищем, и я уже тогда мечтал воплотить его когда-нибудь на сцене. Я задумал выучить наизусть наиболее выразительные фрагменты из упомянутых шекспировских трагедий и это совсем недурно удалось мне. Прочел я также весь театр Виктора Гюго и перечитал «Отверженных». Не оставлял я без внимания и авторов менее грандиозных — как тех, которые жили в прошедшие эпохи, так и современных. Я буквально проглотил «Новую Элоизу» Руссо, прочел много вещей Мопассана и Альфреда де Мюссе. Среди современных авторов меня главным образом привело в восхищение эмоциональное и философское красноречие Мишле, который напоминал мне нашего революционного деятеля и мыслителя Джузеппе Мадзини. В русской литературе я научился восхищаться Львом Толстым, а затем, не касаясь чисто художественной формы его произведений,— мне нравился, вернее — меня по-настоящему увлек Достоевский своим «Преступлением и наказанием». Что касается авторов итальянских, то пусть читатель не думает, что я, подобно некоторым нелепым снобам, пренебрегал ими во имя иностранцев. Отнюдь нет. Я, между прочим, выучил наизусть очень много стихотворений Кардуччи, Пасколи, Д'Аннунцио. Предпочитал первого и второго последнему. Кроме того, как каждому понятно, я не забрасывал и занятий вокалом. Пользовался теми часами, когда жители пансиона уходили гулять. Тогда я спускался в маленький салон для музицирования, где стояло старенькое фортепиано с пожелтевшими клавишами, и тут старательно занимался вокализами, а затем пел вовсю фрагменты из Россини и Моцарта, совершенствуя как технику, так и художественность исполнения.

В этот период деятельных каникул я жил обособленно, вдалеке от всех, за исключением «темноволосой синьоры». Ее присутствие — присутствие, само собой разумеется, духовное я всегда внутренне ощущал. Она поддерживала меня и частыми письмами, стремясь в них к одной единственной цели — воспитать или перевоспитать меня в соответствии с ее идеалом, то есть, другими словами, создать или усовершенствовать во мне человека и артиста. Две звезды сопровождают мужчину на его жизненном пути. Кроме той, под которой он по приметам якобы родился, ему суждена судьбой встреча с той женщиной, которая может сделать из него скотину или ангела, поднять его до неба или низвергнуть в бездну. Мне выпало в жизни редкое счастье встретить женщину, осветившую мой путь как лучезарная звезда. Ее просветленная преданность, тончайшее понимание и, главное, высокая жертвенность — ведь она жила в самые трудные годы моей жизни всегда в тени, захваченная взятой на себя высокой задачей — сумели сделать из меня, разумеется, не на пустом месте, человека и артиста. И если я получился не совсем тем, о ком мечталось, то все же не слишком от него отдаленным. Чтению книг, духовному общению с Бенедеттой и ее письмам, в которых я находил поддержку и поощрение, советы, предостережения, а при случае — и порицания, я обязан тем, что пережил в период пребывания в Брунате часы высоких устремлений, часы самых чистых и возвышенных мечтаний.

Глава 16. В ЕГИПТЕ

Печальное путешествие. Мой друг Анджиолино Бенчини. Впечатление от Каира. Заболеваю местной лихорадкой. Быстро выздоравливаю. В роли жреца в «Самсоне и Далиле» и Марселя в «Богеме». Письма Бенедетты. Много читаю. Прогулки по берегу Нила. Еще один сезон в Египте. Джованни Пароли