Парад планет

Выйдя из машины, быстрым шагом прошел сквозь ворота, устремился по кладбищенской аллее. Приблизившись к хвосту процессии, он, впрочем, притормозил, дальше двигался, сохраняя небольшое расстояние. Это расстояние в два десятка метров давало ему удобную независимость: с одной стороны, он, так сказать, инкогнито присутствовал на похоронах, но в то же время вроде бы и не присутствовал… Так он шел в одиночестве медленным, траурным шагом, мимо проплывали то старинный крест, то пышное мраморное надгробие, то скромная дощечка с именем, то свежая могила, усыпанная пожухлыми цветами. Шел, изредка поглядывая по сторонам, больше смотрел себе под ноги и не заметил, как шедшая навстречу женщина, бросив на него взгляд, приостановилась, потом двинулась следом, поравнявшись, некоторое время разглядывала… Наконец спросила:

— Витя? Ты? Я не ошиблась?

Он остановился, долго вглядывался в ее лицо. Наконец узнал, вспомнил:

— А, привет… Сколько лет, сколько зим! Привет, Светлана. Что ты здесь делаешь?

— А ты?

— Я вот… на похороны, — сказал Виктор.

— Кто-то близкий?

— Да.

— А у меня тут мама похоронена, — сказала Светлана. — Я насчет памятника. Проблема. Ты тут не видел — такой полный не проходил, в защитном плаще?

— В защитном? Нет.

— Ну как твои дела? — спросила Светлана. — Ты же у нас молодой ученый?

— Вроде того.

— А где твоя борода?

Виктор провел ребром ладони по подбородку.

— Что, женился? Или пошел на повышение?

— И то и другое.

— Смотри-ка ты… А кто твоя жена?

— Ее зовут Наташа.

— Я ее знаю?

— Вряд ли. Она из другого города. Из Львова.

— Уж в Москве не мог найти, — сказала Светлана.

— Не мог.

— А что такой серьезный?

— А я ведь на похоронах, Светлана.

— Да, верно. Но ты всегда был серьезный, как первый ученик.

— Разве? — Виктор с тоской посмотрел вслед удаляющейся процессии.

— У тебя новые друзья?

— Почему ты решила?

— Это, увы, неизбежно, — сказала Светлана. — Ты, как биолог, должен знать. Обновляются клетки, обновляются люди. А жаль! Да?

Веденеев не успел ответить — Светлана увидела кого-то или что-то вдали, сразу забыла о нем, Викторе, только взмахнула рукой. Там, на дорожке, возник плащ защитного цвета, и Светлана бросилась его догонять.

А Веденеев в свою очередь бросился было догонять процессию, но вскоре остановился в нерешительности. Процессия, казалось, исчезла бесследно, он стоял на перекрестке аллей, там, где еще недавно смутно чернели фигуры идущих за гробом. Помешкав, Веденеев свернул наугад, снова свернул, остановился, снова двинулся.

Дорожка уперлась в разрушенную ограду. Железные прутья словно не выдержали натиска могил, рухнули. За чертой кладбища, в открытом поле, виднелись свежевырытые ямы. Вокруг одной из них толпились люди. Веденеев узнал в них родственников Королевой.

Он замедлил шаг, но подходить не стал, а повернул и побрел к выходу…

Сидели в полупустом ресторане.

— А вкусно, смотри.

— Ты такой голодный?

— Аппетит. Нагулял на свежем воздухе.

— Это где же?

Виктор промолчал.

— А, кстати, где ты был, правда? — спросила Наташа. — Я ведь звонила на работу. Защита у тебя двадцать первого октября, ты знаешь это?

— Положи мне еще салату. Спасибо. Мы очень славно сидим, да? Я тебя эксплуатирую, какой-то приступ обжорства…

— Ну и хорошо. Не стесняйся. Люблю смотреть, как ты ешь.

— А я не стесняюсь.

Наташа разглядывала его с какой-то материнской нежностью.

Он поднял бокал:

— Выпьем. Знаешь, за что? За упокой ее души.

— Чьей?

— Ее. — Виктор смотрел на жену. — Королевой Анны Егоровны. Той, которую я отправил на тот свет. Я отправил! Ну? Выпьем!

И он выпил. Наташа замерла с бокалом в руке. До нее постепенно доходил смысл сказанного.

— Неужели? — прошептала она.

Веденеев снова приступил к еде. Ел медленно, жевал тщательно.

— Что же ты молчал?.. И когда это случилось, почему?

— Еще в ту ночь, в первую. Она даже не успела прочесть нашу записку. И попробовать инжир.

— Как? Не понимаю! Так ты, выходит, знал?

Веденеев кивнул, не прерывая трапезы.

Наташа долго молчала, соображая.

— И что же теперь будет?

— Я не знаю.

— Суд? — сказала Наташа и ответила самой себе: — Суд. — И опять взглянула на мужа. — Ты с ума сошел, перестань есть!..

Виктор покорно отложил вилку.

— Ты понимаешь, что может быть? — сказала Наташа. — Понимаешь ты или нет? Это же все меняет… Вот с этой минуты!

— С какой минуты? — спросил вяло Виктор.

— Надо же что-то делать… какие-то шаги… Это тюрьма, понимаешь ты или нет?

Подошел официант:

— Можно убрать?

— Да, — кивнула Наташа.

— Кофе?

— Да-да, кофе. — Наташа продолжала в ужасе смотреть на Веденеева. — Так что же делать?

— Я не знаю.

— Ты кому-нибудь говорил в институте?

— Нет, зачем?

— Но это же все летит, ты понимаешь? Все! Ты отдаешь себе отчет?

— Давай выпьем, — сказал Веденеев.

— Нет, он с ума сошел! — почти вскричала Наташа, и на глазах ее показались слезы. — С ума сошел!

Она достала из сумки платочек.

— Что это я раскричалась? — спросила она вдруг. — Зачем это я? А все ты! Давай! — Она протянула руку с бокалом.

Выпили.

— Поцелуй меня, — сказала Наташа.

— Сейчас?

— Да. Немедленно.