Парад Солнца (ЛП)

Гермиона опустила руки, прекратив жестикулировать, и уже собралась уходить, но Малфой схватил её за локоть, останавливая.

— Ты никуда не…

— Ты не можешь мне приказывать, что делать! Я… — она попыталась вырваться из его хватки, но безуспешно.

— Раз уж моя жизнь зависит от твоей, то могу. Мы уже обсуждали мой инстинкт самосохранения…

— И моё стремление «бросаться в дюжину…»

— Я отправлюсь следом.

Гермиона уставилась на него — её грудь распирало слишком много эмоций, затем она вскинула руки и с рычанием потрясла ими у него перед носом. Малфой даже бровью не повёл. Гермиона прищурилась и, взмахнув ладонью, ударила его. Он дёрнулся, и, едва Гермиона замахнулась для новой пощёчины, поймал её запястье и вывернул его. Она лишь взмахнула второй рукой, ударяя Малфоя по щеке раз, другой, третий.

— Приди уже в себя! — закричала она. — Это самая длинная речь, которую ты выдал за эти дни. Я продолжаю думать, что ты либо заколешь меня, либо окончательно слетишь с катушек. Малфой, ты меня пугаешь! Ты не обезьяна, не какой-то лесной воин или…

Он наконец умудрился схватить её вторую руку и так заломил обе конечности за спину, что Гермионе пришлось податься вперёд, чтобы ослабить напряжение. Приятного в этом было мало, ведь, бодрствуя, Малфой не утруждал себя помывкой. Его лицо находилось в двух дюймах от её собственного, а глаза сверкали гневом.

— Я свяжу тебя и потащу сквозь… — он осёкся и так быстро вскинул голову, что чуть не заехал подбородком Гермионе по носу.

Она тоже посмотрела вверх; какая-то большая птица вскрикнула у них над головами, и Малфой выпустил её руки. Пятеро пернатых существ кружили над ними: их тела были длиной с человеческий торс, а шириной — как пол-Гермионы, и это не учитывая размах крыльев. Даже с такого расстояния Гермиона сумела разглядеть их внушительные когти; Малфоя вытащил кинжал, и она бросила на него панический взгляд.

— Ты когда-нибудь видел, чтобы птицы себя вели так? — прошептала она, словно громкий звук мог их спровоцировать.

— Нет.

— Думаешь, это опять иллюзия и на самом деле они бабочки? — в её голосе сквозила мольба.

— Просто стой смирно и, возможно, ты…

Одна из птиц спикировала на них, отведя крылья назад и устремившись отвесно вниз. Понимая, что пернатое вряд ли собирается разбиться и таким образом атакует, Гермиона вытащила перо — оставшиеся четыре птицы присоединились к нападению. Первую из них Малфой ударил в живот — Гермиона только успела увидеть брызнувшую в стороны кровь, как вторая оказалась прямо у неё над головой. Сделав выпад, она во что-то всадила перо — птица закричала и вонзила когти в руку Гермионы, заставляя ту заорать. Она инстинктивно опустила конечность — когти заскользили по коже — и сбросила птицу на землю. Гермиона не представляла, имела ли она дело с иллюзией, но боль чувствовалась без всяких сомнений.

Хищница сомкнула клюв на её ноге, и Гермиона запрыгала, давя птицу. От раздавшегося под кроссовками хруста и хлюпанья у неё свело живот, а сердце взлетело в горло, но времени на переживания не было. Гермионе пришлось пригнуться, чтобы вторая птица не впилась ей в горло, и не глядя вскинуть перо. Она промахнулась, но ощутила, как что-то твёрдое вцепилось ей в кисть. Гермиона рванулась так, что затрещали кости, и впечатала свободный кулак прямо в бок пернатой хищнице. Та громко вскрикнула — Гермиона почувствовала, как что-то хрустнуло под её костяшками, и выбросила вперёд перо, вонзая его птице в грудь. Та оглушительно каркнула и, располосовав кожу когтями, улетела.

Шипя от обжигающей боли в руке, Гермиона смотрела, как птица, сделав разворот, устремляется обратно. От избытка адреналина зрение затуманилось; Гермиона сомневалась, что она вообще дышала, пока отводила руку, чтобы встретить хищницу на подлёте. Воткнув перо ей в плечо, Гермиона отшатнулась — когти блеснули перед самым лицом, а затем вдруг замерли в воздухе. Она жалобно всхлипнула: птица зависла прямо перед ней, а кончик кинжала застыл всего в двух дюймах от её губ. Малфой с остервенением сбросил дергающееся тельце на землю к ногам Гермионы. Может, он действительно едва не вогнал лезвие ей в рот, но, похоже, он только что спас ей жизнь.

Гермиона отпрыгнула назад, оглядываясь по сторонам, и разглядела пять тушек, лежащих на земле. Кровь бежала ручейками, собираясь в лужи в грязи: одна птица была переломана, остальные — заколоты насмерть. Это было настоящее птичье кладбище. Подвывая, Гермиона прижала руку к груди: кровь проступала сквозь футболку, а боль буквально раздирала на части. Мир вокруг кружился, перед глазами всё расплывалось, голову вело, и она сфокусировалась на Малфое перед собой.

Шок на его лице и едва заметные покачивания вывели Гермиону из собственного оцепенения. Рука Малфоя было покрыта кровью, а на раненом плече расползалось чёрное пятно. Он потерял достаточно крови, к тому же несколько дней не спал и не ел.