Парад Солнца (ЛП)

Гермиона смотрела на него, задержав дыхание, а потом опустила глаза на карту. Он был прав. Она бы ничего ему о ней не сказала — но всё равно его молчание казалось предательством. Руки затряслись, а грудную клетку сдавило. Она проследила взглядом линии на карте, обвела пальцем символы. Нет, не сказала бы. И это признание заставляло Гермиону ощущать себя так, будто их с Малфоем разделяла пропасть. Она думала… Она ошиблась в своих реакциях на него. Гермиона не знала, почему вдруг почувствовала близость с ним, словно они… Если всё это время между ними возвышалась стена. Нерушимая и разделяющая. Когда они отыщут растение, она не сможет отдать ему и половины цветка, потому что он ей ничего не сказал. Потому что то, как Малфой может его использовать, слишком опасно. Но это не означает того, что она не…

Она была дурой. Неважно, как близка она с ним стала, как далеко они ушли от прошлого — будущее всё испортит. И так было всё это время. В конце концов они станут соперничать друг с другом — если только он не признается, зачем ему Флоралис. Неужели он не понимал, как это было легко? Он мог уничтожить горечь, разъедающую ей глотку, всего лишь словами? Простыми-простыми словами.

— Ты сказал «получила», — вышло хрипло, и Гермиона откашлялась, поднимая глаза. — Ты получил её. Не нашел, а получил.

Все эмоции исчезли с его лица. Вена на виске и красные пятна на скулах свидетельствовали о гневе, но Малфой словно замкнулся.

— Виноградник.

— Вин… Там, где мы были? — Гермиона махнула рукой назад и рассмеялась сухо, глухо. — Виноградник… Оплата, и тот парень, ну конечно же. Верно. Виноградник. Ты мне не сказал, а я смирилась. Решила, что должна просто… доверять тебе, — она склонила голову, растянула губы и сжала челюсти. — Что ж, тогда…

Гермиона опустила глаза, в голове что-то щёлкнуло. Они могли обсуждать карту прямо у неё под носом, и она бы ничего не узнала. Хотя Малфой кое-что сделал. Она вспомнила поцелуй в коридоре: он покосился на окно, когда раздался тот звук на улице, прямо перед поцелуем. Перед тем, как Малфой отвлёк её, не дав посмотреть. То, как он остановился, как схватил, не давая пройти… или выглянуть в окно.

— В коридоре, когда ты меня поцеловал… Ты меня отвлекал. Пытался не дать увидеть то, что происходило снаружи. Это как-то связано с картой? Ты… — молчание Малфоя послужило достаточным ответом. — Ты меня использовал!

— Что? Я бы не назвал это «использовал». Это…

— Ты так поступил, чтобы меня отвлечь!

— Да себе же хуже сделал! Это отвлекло меня! Я даже не рассмотрел, что происходило снаружи, я лишь знал, что он…

— Ты меня использовал! Я…

— Я тебя не использовал!

— Тогда ты, видимо, настолько привык к подобным вещам, что даже не осознаёшь этого! Целовать других людей ради достижения желаемого? Да без проблем. Ты бессердечный ублюдок! Ты один из тех, кто ошивается вокруг, спит с кем пожелает, обещает девушке заботу, а потом выбрасывает её за ненадобностью! Кто использует людей так, как считает нужным, и плюёт на эмоции и чувства других…

— Ты даже не представляешь, насколько сильно ошибаешься. Ты…

— Я права! Ты такой и есть! Ты…

— Да я даже ни с кем не трахался! В чём ты права? Ты… — он замолчал с таким видом, словно больше Гермионы не мог поверить, что произнёс это.

Заорав, Малфой яростно отшвырнул бутылку с водой и воззрился на небо так, словно случайно выболтал тайны Вселенной, и теперь боги его покарают. Он злобно выругался и отвернулся. Медленно опустил голову, сверля взглядом землю, затем поднял глаза, ясно давая понять, что винит в произошедшем Гермиону.

— Хорошо, — вышло слабо, так что Гермиона начала снова. — Хорошо. Но ты всё равно использовал это против меня. Ради этого. Карты. Что ж…

Она откашлялась и подошла к своей сумке. Швырнула туда бутылку с водой, нож, заготовки для пингвиньей мести, пихнула малфоевского пингвина обратно к нему в сумку. Свою закинула на плечо, расправила одежду и отбросила волосы. На лице у Малфоя застыло то выражение, которое появляется у тех, кого после очень тяжёлого дня по дороге домой застаёт дождь. Выражение «такого не может быть», хотя подобный поворот был в духе общей картины и вполне угадывался.

— Я знаю, что для тебя это действительно важно, так что вот. Забирай и проваливай, — Гермиона протянула ему карту, но он не пошевелился, чтобы её взять.

Видимо, его неподвижность пробила ту тонкую хлипкую стену спокойствия, которой Гермиона изо всех сил старалась отгородиться. Пробила, и она даже не поняла, как взлетела её рука — удар картой по голове Малфоя почти не принёс облегчения. И она стукнула его ещё и ещё раз. По макушке, лицу, плечам, а он лишь хмурился, отвернув голову. Это только сильнее разозлило Гермиону. Она хотела, чтобы Малфой рассвирепел. Хотела сделать что-то, что взбесило бы его настолько, что он бы сломался. И выглядел так, будто ему не плевать. Совсем.

Гермиона бросила в него картой и ушла, не обращая внимания ни на теплую влагу на щеках, ни на дрожь в руках, ни на тянущую боль за грудиной.

22:48