Парадокс страсти. Она его любит, а он ее нет

Я думаю, тут действовали два фактора. Во-первых, моя гордость была задета, когда Майлс стал отдаляться. Мне казалось, что он меня не ценит. Это заставляло меня вести себя немного… задиристо. Возможно, такое поведение как-то компенсировало мое ощущение беспомощности. В то же время мне тоже хотелось задеть Майлса за живое. Он с легкостью ранил меня, оставаясь неуязвимым. А я могла его только разозлить, хотя, по-моему, это его не задевало. Наверное, я просто хотела отомстить…

Майлс тоже испытывал разочарование и гнев. Как и жена, он не лез за словом в карман. Проблем с выражением гнева у него тоже не возникало.

Я постоянно срывался по пустякам. Меня мог вывести из себя даже невыключенный свет. Мне казалось, что Бет специально хочет меня разозлить. Я терял контроль над собой и говорил довольно неприятные вещи, переходил на личности, высказывал всякие гадости в ее адрес. Мне хотелось, чтобы она стала другой, как будто это могло положить конец кошмару, в который превратилась наша жизнь.

Майлс все чаще испытывал подобные чувства, потому что он боролся с симптомами, а не с первопричиной. Его колкие слова должны были заставить Бет измениться по схеме «Почему ты не можешь быть более…», но такие приемы мешают нормальному общению, подпитывают дисбаланс и не приводят к желаемому результату.

Не удивительно, что дисбаланс между плохими собеседниками все время усиливается. Обида и требования «слабого» партнера злят лидера и заставляют его нападать на партнера. Гнев и критика «сильного» заставляют «слабого» чувствовать, что его не любят и не ценят, что он не контролирует ситуацию, а это ведет к новому витку обид и требований.

Один разговаривает, другой нет

Есть и третья модель поведения: один партнер прекращает разговаривать, а второй переходит в режим «суперобщения». Например, когда Лора начала все больше погружаться в подготовку судебного процесса (и отношений с Ником) за счет Пола, тот заметил, что «общается за двоих».

Лора стала какой-то чужой. Я поймал себя на том, что перед нашими свиданиями перебираю возможные темы для разговора. Казалось, ее ничто не интересует. Я испытывал беспокойство, и мне часто хотелось поговорить «о нас» – главным образом, чтобы убедиться: она меня еще любит. Но это, видимо, сильно смущало и нервировало ее. Она переводила разговор на другие темы, например на судебные дела, а иногда начинала волноваться и искала повод уйти.

Очевидно, что Пол использовал «суперухаживание» как ответ на растущую эмоциональную отстраненность Лоры. Под его попытками начать «открытый» разговор скрывалось завуалированное требование к Лоре вести себя более внимательно и нежно. В точном соответствии с механикой ловушки страсти Лора испытывала эмоциональный прессинг, отдалялась и ощущала чувство вины за сопротивление желанию Пола восстановить контакт.

Однако, как правило, в подобных союзах много говорит именно женщина, а мужчина замыкается. В такую схему вписывается одна пара, проблемами которой я занимался. Рон, автомеханик, специалист по иномаркам, был молчалив и во время наших сеансов в основном отшучивался. Его жена Мэри, парикмахер-стилист, – жизнерадостная, эмоциональная женщина, полная противоположность своему партнеру. Рон был «сильной» стороной, ненавидел «сцены» и во время ссор часто просто уходил, надолго уезжал куда-нибудь на машине или возвращался к себе в автосервис. Мэри была «слабой» и постоянно переживала из-за его спокойствия и безразличия. Ее тревогу только подогревал факт, что Рон в ее глазах был «просто потрясающим» мужчиной.