Парадокс великого Пта. Повесть

- Меня зовут Хозе, - сказал он спокойно. - Это имя вам ничего не говорит, правда? Я мог бы рассказать вам свою биографию. Но к чему? Зачем Зигфриду Вернеру знать, что Хозе Марчелло в юности был пеоном на гасиенде одного богатого дурака, потом служил в «Юнайтед фрут» рядовым матросом, а теперь вот живет в Рио и даже имеет некоторые сбережения, часть которых он потратил на то, чтобы сохранить жизнь вышеупомянутому Вернеру? Зигфриду Вернеру незачем это знать. Важно другое: Хозе Марчелло ознакомился с некоторыми подробностями биографии Зигфрида Вернера. Если Хозе сейчас встанет и выйдет на улицу, то в четырех кварталах отсюда он найдет внешне ничем не примечательное здание, в котором размещается редакция одной особо любознательной газеты. Обезьяны нынче у всех на устах… Зигфриду просто повезло, что он наткнулся на Хозе…

- Что вы от меня хотите? - прохрипел Зигфрид.

«Свинцовый» разъяснил, чего он хочет. А потом предложил немцу спокойно выспаться и обдумать свое положение. Времени на разговоры у них хватит.

- Я убежден, - сказал Хозе, уходя, - вы не будете требовать, чтобы вашу голову поскорее сунули в петлю.

На другой день Хозе, оглядев Зигфрида, впервые вставшего с постели, заметил, что выглядит он очень неважно и что потребуется время для основательной поправки здоровья. Немец поморщился. Хозе сказал:

- Так вот, к вопросу о вашем брате. Его зовут Отто. Я не ошибся? Вы в свое время сообщили мне, что он жив и здравствует под именем…

- Молчите! - закричал немец. - Ради всего святого, молчите!

- Вы поздно вспомнили о святости, - сухо бросил Марчелло. - Вам надо было подумать о ней тогда, когда вы продавали свою душу и тело господину Хенгенау.

- О! - простонал немец.

- Я бы мог помочь вам, - произнес Марчелло. - Но дело в том, что я ничего не делаю даром.

Немец хмуро взглянул на Марчелло. Тогда тот вынул из кармана и бросил на стол изумруд.

- Это откуда у вас? - спросил он.

Зигфрид поднял брови, подумал и, покачав головой, сказал:

- Не помню. Я ведь ничего не помню с тех пор, как покинул лабораторию… Может быть… Может быть, по дороге сюда?..

- Попытайтесь вспомнить, - жестко сказал Хозе. - Или мне придется возмещать затраты, произведенные на вас, каким-либо иным способом. И я опасаюсь, что способ этот будет вам не по вкусу.

Ромашов Диомидову понравился. Усики капитана Семушкина вызвали на его лице мимолетную улыбку.

Перебрасываясь незначительными фразами, все трое подошли к небольшому домику, сложенному из белых камней. Капитан Семушкин отпер посеревшую от времени входную дверь, снял печати. Милиционер, сидевший на крылечке, молча проводил взглядом Диомидова. За первой дверью оказалась вторая: свежеокрашенная. Щелкнул английский замок. Диомидов, Семушкин и Ромашов прошли в небольшую прихожую. Отсюда вели три двери: в спальню, гостиную и на кухню. Была еще витая лесенка на мансарду. Ромашов повел Диомидова через гостиную в кабинет Беклемишева.

Дом пустовал после поспешного отъезда Тужилиных. Анна Павловна гордо продолжала отказываться от наследства. Кто-то, по-видимому все та же Дарья Заметнова, пустил слух, что дом самоубийцы околдован и что сам старик Беклемишев приходит туда по ночам.

- Темные люди, - заметил капитан Семушкин по этому поводу. - Просто удивительно, что в наше время могут быть такие темные люди.

- Вот именно, - откликнулся Диомидов, рассматривая Диану-охотницу, точенного из кости слона и раковину-пепельницу. - Вы, капитан, попали в самую точку.

Капитан потрогал усики.

- Баллистическую экспертизу, - сказал он, - я провел аккуратно. Вот так сидел труп. Смотрите. - Он сел как сидел тогда Беклемишев. - А вот тут лежало оружие.

И капитан стал объяснять, какие факты привели его к мысли о том, что налицо рядовое самоубийство.

Диомидов выслушал его, не перебивая, а потом взглянул на Ромашова. Тот пожал плечами. Блестящие познания капитана в области баллистических экспертиз были ему известны в достаточной степени. Тем не менее Ромашов продолжал кое в чем сомневаться. Полковнику он свои соображения уже высказал. Добавить нечего.

Диомидов стал просматривать беклемишевские бумаги. Ромашов отошел и присел на подоконник. Капитан Семушкин ковырнул ногтем бронзовую богиню и зевнул, прикрыв рот рукой. Минут двадцать в кабинете слышны были только вздохи Семушкина и шелест бумаги.

- Вы правы, - сказал наконец Диомидов. - Здесь действительно ничего интересного нет. - Эту фразу он адресовал Ромашову. Капитан же отнес ее на свой счет и счел долгом откликнуться.

- Научная методика, - сказал он, торжествующе взглянув на Ромашова, - позволяет нам сделать такой вывод.

Диомидов пристально поглядел на капитана, пытаясь постичь смысл столь высокохудожественной фразы, потом кивнул головой.

- Да, - одобрительно отозвался он. - У меня был знакомый, который считал, что каждое время года имеет свои плюсы и минусы. Летом, например, тепло. Это хорошо. Но летом нужно часто мыть ноги. И это уже плохо. Зимой холодно. Это плохо. Но ноги можно мыть реже. Это хорошо. Такие выводы позволяла ему делать научная методика.