Парадокс Вигнера

— Лучше будет, если Вы ответите на наши вопросы, — предложил Куликов, — и мой первый: Вы из какого времени прибыли к нам?

— Из 2098 года, — ответил Седельников.

— Неужели до этого времени не научились лечить сахарный диабет? — не сдержался Протасов.

— Научились, доктор, — ответил Седельников, — генная инженерия развита в нашем времени на два порядка выше, чем у вас. Был найден ген, отвечающий за нормальную работу железы, и диабет лечат в нашем времени генетически. Только я умышленно не лечил его, используя наступление комы, как способ телепортации. Вы уже подробно знаете о нём. Но мне хотелось бы проинформировать вас о том, чего вы ещё не знаете.

— Я надеюсь, время у нас есть для этого, — заметил Куликов, — а сейчас ответьте на такой вопрос….

— Анатолий Петрович, погоди с вопросами, — вмешался Илья Кузьмич, — Георгий, наверное, хочет кушать, после комы такое бывает у всех. Организм истощается, и первое желание у вышедшего из этого состояния — поесть!

— Это верно, доктор! — обрадовался Седельников.

— Тогда я сейчас распоряжусь, чтобы Юля принесла с пищеблока ужин для Вас, — заверил Илья Кузьмич и покинул палату, да и нам с профессором не мешало бы подкрепиться. Только без меня пока ничего не рассказывайте!

Минут через пятнадцать в палате 236 шёл торжественный ужин с участием Юлии, которая принесла и больничную еду с пищеблока, и свою, домашнюю. Это были котлеты и пирожки с картошкой, растворимый кофе и печенье. Протасов убедил её больше не бояться Седельникова, потому что он пришёл в нормальное состояние и «мистические фокусы» теперь прекратятся навсегда. Выздоравливающий пациент сел на кровать с помощью медсестры и с аппетитом уплетал принесённую ей еду.

— Хочу рассказать вам о социальной катастрофе, пережитой многими развитыми странами, — вернулся к беседе Седельников, закончив кушать, — в России это привело к революции, по образцу 1917 года. Научный прогресс стал приносить человечеству вред роботизацией промышленного производства на основе искусственного интеллекта.

— Неужели? К этому стремились долго и упорно все страны! — сомневался Куликов, — ещё в 70-е годы в одном советском фильме песенка была: «…вкалывают роботы, а не человек».

— Если бы Россия была социалистической страной, — продолжал Седельников, — то роботизация и искусственный интеллект «вкалывали» бы на весь народ, принося выгоду всем гражданам СССР и тогда можно было песенки петь. Прибыли, получаемые за счёт увеличения производительности труда, на роботизированных предприятиях поступали бы в бюджет, из которого формировались все общественные фонды потребления. Бесплатная медицина, образование, строительство жилья, санаторно-курортное лечение трудящихся и прочие блага имели бы надёжные и умножающие финансирование источники. Более того, выплаты на содержание неработающих граждан, потерявших рабочие места, справедливо бы распределялись и увеличивались с ростом внутреннего валового продукта. Но в диком российском капитализме такое невозможно!

— А как это было? — перебил Куликов.

— Если вам интересно я продолжу рассказ о «смутном» времени, — предложил Седельников, — только Вы не перебивайте меня, профессор. Я понимаю, Вам не терпеться узнать о роботизации, и развитии искусственного интеллекта, но наберитесь терпения. Важна не техническая сторона, а социальная.

— Мы с интересом послушаем! — заверил его Протасов, — ведь это будущее нашей страны, хотя для Вас уже история!

— Роботизация и искусственный интеллект, — продолжил рассказ Седельников, — уже 2050 году приблизит страну к опасному показателю. На каждый промышленный робот, внедрённый на производстве, приходилось тогда от 25 до 40 сокращённых рабочих мест. Людей попросту выкидывали на улицу без средств существования. Но заработная плата оставшихся трудиться, а это в основном техобслуживание и ремонт роботов, значительно увеличилась. Я уже говорил, что при социализме такой уровень роботизации был бы только благом. А в условиях капитализма, да ещё в России это привело к революции.

Сформировалась кучка миллиардеров, «сверхлюдей» получающих колоссальные доходы из-за роста производительности труда. Они не были заинтересованы ни в чём, кроме извлечения лёгкой «наживы». «Сверхлюди» прикармливали высокими зарплатами инженерно-технический клан имеющий рабочие места. В умах этого контингента были все секреты создания и программирования искусственного интеллекта и роботизированной экономики. Количество безработных перевалило за две трети численности работоспособного населения. И это была самая многочисленная каста ненужного населения, не имеющая средств существования. Образовались целые регионы и города, где проживала эта часть общества. Они напоминали гетто индейцев в США, их люди были озлоблены и агрессивны и за рубль, каждый из них мог убить человека. Воровство, бандитизм, вновь охватят страну от окраин до столицы.