Параллель

            Алексей почувствовал, что бледнеет от злости.

– Если вы позволяете себе шутить ниже пояса, то и я отвечу тем же!

– Чем же? – Рита заметно удивилась. – Вас задел статус друга семьи? Но разве мы сейчас не на тех же позициях общаемся? Или вы хотите расторгнуть наш договор?

– Я хочу его преступить.

– В какой части?

– В той части, что не хочу вас никому отдавать.

            Рита стала совсем серьезной.

– Какая глупость. Зачем вам это?

– Это – секс?

– Да, секс, который повсюду.

– Потому что секс – это и есть правда. И откровенность. И доверие…

– …на пятнадцать минут, а потом сплошная неправда, ложь, притворство и манипулирование.

– Тогда назовем это расторжением договора, и плевать на доверие.

– Я чувствую, что вы, как маньяк, уперлись.

            И вдруг Алексею пришла спасительная мысль. Внезапно она вспыхнула внутри его сознания. Конечно! Конечно, есть способ все решить, объяснить и выразить по-человечески то, что он чувствует.

– Что? – Рита вгляделась в него, и он понял, что найденное решение уже изменило его лицо, его взгляд, что он снова оказался в удачном ракурсе – озаренный своей спасительной мыслью.

– Выходите за меня замуж, Рита. Чтобы вы про пятнадцать минуть не думали, ничего не скрывали и не торопились покорять новые вершины.

            Посетителей в «Марлоне» прибавлялось, у входа в зал началась какая-то суета.

– У меня кольца с собой нет, все не очень торжественно, – продолжал Алексей, – но зато очень честно.

– А вы раньше предложение кому-нибудь делали? – спросила Рита, ничего не ответив.

– Нет.

– Своей прошлой Рите?

– Нет. Никому не делал.

            Алексей смотрел на нее, пытаясь угадать ответ – уловить в ее глазах холод, насмешку или радость. Внутри него стал оживать колючий страх – Рита не воспримет его предложение серьезно, ответит шуткой, мобилизовав всю свою иронию. Просто ей нужна минута-другая, чтобы аккумулировать обычную злость.

– Важно не то, что мы знаем о мире, важно то, что мы о нем понимаем. Это цитата, – добавил Алексей спешно, пытаясь заполнить паузу, затянувшуюся до ее ответа.

            И вдруг суета, возникшая у входной двери, проникла вглубь зала. За спиной Алексея вскрикнула женщина. Рита отвернулась от него и посмотрела мимо – лицо ее застыло, словно она забыла на нем выражение, припасенное для ответа.

            Топот вырвал Алексея из ожидания, и он оглянулся.

-14-

            За его спиной пошатывался человек с пистолетом в руке. Это на него только что бросился охранник, громко протопав по залу. Но человек, совсем не молодой, к тому же очень пьяный, проявил неожиданную прыть – он вырубил охранника. Алексей не видел самого удара, на его глазах парень уже оседал на пол, корчась у ног бандита.

            Бандит! Хулиган! Какая досада! Как все некстати! Официантки бросились прочь из зала – возможно, вызывать милицию, а посетителям предстояла мучительная сцена, и бандит знал об этом.

– Ну, что, суки, поняли, кто тут главный? – спросил он у притихшей публики.

            Мысли Алексея вдруг зависли. Он забыл о Рите и все еще думал над тем, как бандит ударил охранника. Скорее всего, в живот, резко, потому что тот не потерял сознания, а просто не находил сил сделать вдох и подняться на ноги. Так и сам Алексей недавно барахтался на асфальте, словно тонул. У парня не было оружия, и он был один. В в «Марлоне» никогда не случалось ничего подобного, тихое место не требовало усиленной охраны.

            Бандит же пошатывался только потому, что был сильно пьян, а не потому, что удар затруднил его. Уголовник, – решил про себя Алексей, стараясь не смотреть ему в лицо, – рецидивист.

– Я тут главный, – бандит сам ответил на свой вопрос и вскинул вверх руку с оружием.

            После этого раздался выстрел. Выстрелил он просто в потолок, чтобы продемонстрировать, что оружие в рабочем состоянии. Мужчины сидели тихо – больше никто не пытался остановить его.

            Да и перед чем было его останавливать? Он ничего не делал, не требовал ни кошельков, ни драгоценностей, ни выручки, просто стоял покачиваясь между столиками и продолжал свой монолог.

– Суки проклятые! Все жрете. Дома, блядь, приготовить не можете. Руки у всех из жопы выросли. Какого хера вы на меня пялитесь? Воняю я вам? Тебе я воняю? – спросил он, видимо у Риты, которая сразу опустила взгляд в тарелку. – А мне, может, из твоей дырки воняет! Думаешь, никто не знает, что у тебя дырка есть?

            Алексей мысленно выругался. Аура его сияющих мыслей вмиг померкла. Что теперь делать? Броситься на дурака? Молчать? Прикинуться оглохшим? И то, и другое глупо, пошло, водевильно.

– Что ты пришла сюда, а дырку свою не помыла? – продолжал бандит, добивая Алексея.

            Рита еще ниже опустила голову.

– Заткнись! – сказал Алексей насилу.

– Что? Кто тут вякнул? – Бандит подошел ближе. – Какая гнида свой рот раскрыла? А, это ты, однорукий? Что, инвалид, жить надоело?  

            Он направил на Алексея оружие – точно в лоб. Даже если травматика, – думал Алексей, – с такого расстояния череп прошибет. Блядь! Вот черт дернул в этот «Марлон»! С этими признаниями!

            Бросить в него тарелку? Отвлечь? Резко вскочить? Все эти приемы хороши для гангстерских фильмов, а не для заторможенного, неуклюжего вечера в «Марлоне».