Параллельная вселенная Пеони Прайс

В гардеробной я тщательно выбираю одежду, чтобы предстать перед ним во всей красе. В прошлой жизни я не надела бы ничего подобного, но мода и желание понравиться требуют жертв. Натягиваю кожаные брюки Burberry, розовый топ Dolce & Gabbana и те самые салатовые сатиновые туфли на шпильках от Prada. К счастью, с новой фигурой я в чем угодно выгляжу как Хейли Бибер[25].

Хватаю с комода безымянную сумочку, которую Пенни, судя по мелким трещинкам на ремне, часто берет с собой. В ней нахожу приятные мелочи: нюдовую помаду Guerlain в зеркальном футляре, влажные салфетки, крошечный флакончик духов и кредитку.

– Нет, мы не опоздаем, – говорит Итан, оправдываясь перед кем-то на другом конце провода, когда я спускаюсь.

Он смеривает меня взглядом, и тост, который он откусил за секунду до этого, встает у него поперек горла.

– Нет, мы не выехали, – произносит он, прочистив горло, – но выходим…

Подплываю к столу. Туфли натирают большой палец, но я строю из себя топ-модель по-американски.

Только не упади лицом в пол. А если и упадешь, то не у него на глазах.

Беру тост и в порыве смущения и неловкости принимаюсь усердно клевать его, отпивая кофе мелкими глотками.

Женский голос в телефоне дает Итану указания, а потом разговор резко обрывается. Как ни в чем не бывало Итан проглатывает тост и залпом выпивает оставшийся кофе. Я не моргая наблюдаю, как шевелится его кадык.

– Пора, – говорит он, ставя пустую чашку на столешницу. Я не спорю.

Оставив пустую посуду и крошки на кухне, мы покидаем дом. Я семеню за Итаном, чувствуя себя овцой, которая пытается прибиться к вожаку прайда, и это чувство лишь усиливается, когда Итан открывает двери красного кабриолета, сияющего так, будто он только что сошел с конвейера.

– Это «Феррари»? – спрашиваю я.

Итан хмурит брови:

– Это «Мазерати Гран Кабрио», женщина.

– Какая она классная, – с восторженностью пятилетки отмечаю я.

– Я езжу на ней уже полгода. – Он усаживается на водительское сиденье.

– А это мешает ей быть классной? – Я пожимаю плечами и несколько медлю, прежде чем сесть в салон, обтянутый кожей молочного цвета. Сумочка устраивается у меня на коленях, как любимый домашний питомец.

– Аккуратнее, – предупреждает Итан, обхватывая руль правой рукой.

Как и многие мужчины, Итан не оригинален – заботится о машине так, будто в ней сосредоточена его душа.

Он заводит мотор и нажимает на газ, по телу пробегает вибрация двигателя. Салон заполняет Power Канье Уэста:

No one man should have all that power,
Никому не должна быть дана вся эта власть,
The clock’s tickin’, I just count the hours,
Часы тикают, я считаю час за часом,
Stop trippin’, I’m trippin’ off the power,
Хватит переживать, я балдею от власти,
‘Til then, fuck that, the world’s ours.
Поэтому все к чертям: сейчас этот мир – наш.

Итан бросает на меня взгляд, полный недоумения, и убавляет громкость, как только я открываю рот.

– Что-то не так?

– Да нет, – отвечает он, надевая солнцезащитные очки, – просто непривычно видеть тебя разодетой с утра пораньше.

Я хмыкаю. Может, я вправду переборщила? На нем стильные очки, отлично сидящие темно-синие джинсы и белоснежная футболка. Он в самом деле выглядит как человек, имеющий «Мазерати», а я… я сижу рядом в кожаных брюках и салатовых туфлях. На улице восемьдесят два градуса[26], отчего моя и без того небольшая попа плавится, как сыр на сковородке.

Мы несемся вдоль домов цвета свежеприготовленного капучино, зеленых лужаек и пальм, которые от скорости превращаются в месиво форм, цветов и запахов. Волосы треплет ветер, они лезут в рот и глаза. Я заправляю пряди за ухо. Итан покачивает головой в такт музыке. Его высокие скулы, выразительно очерченные губы и мускулистые руки с проступающими венами и тонкими длинными пальцами вынуждают забыть о жаре и неудобных брюках. Я втягиваю больше воздуха, вспыхиваю от ветра и его близости.

Что, если он заметит? Если поймет, что я не та, кем он меня считает? Провалиться бы сквозь землю! Возможно, я не умею благодарить, ведь рядом со мной по щелчку пальцев материализовался неотразимый Итан Хоуп, шикарные апартаменты и целая гардеробная брендовой одежды, а я жалуюсь. Однако я силюсь понять. Это как с грозой: в XXI веке она никого не пугает, некоторые ее даже любят, но, будь я членом древнего племени майя, гроза заставила бы меня приняться за новый календарь апокалипсиса. В общем, понимание того, как это работает, облегчило бы мою задачу, какой бы она ни была. Ну серьезно, это же происходит не потому, что я кинула монету в унитаз и хорошо попросила?

– Куда именно мы едем? – спрашиваю я, голос подрагивает.

– Пенни, если ты думаешь, что это смешно, то, честно говоря, не очень.