Параллельные миры лифтёра Сорокина

Разбудил меня не сильный, но настойчивый стук в дверь. Сначала я подумал, что это вернулась успокоившаяся Катя, но тут же вспомнил, что она бы позвонила в дверной звонок, а так, по деревенской привычке, может стучать только Сорокин. Открываю дверь – и точно: он, но какой-то странный, с потусторонним взглядом, словно не в себе. Мы прошли на кухню. Несколько минут он сидел с отрешённым видом, будто собирался с мыслями, пытаясь осознать нечто из ряда вон выходящее, чему и не сразу найдёшь объяснение. Я в это время готовил кофе и, чувствуя, что он желает сообщить мне что-то очень важное, тоже молчал, не пытаясь его разговорить и нарушить ход его мыслей.

– Ты мне не поверишь, если я тебе сейчас расскажу о том, что вчера со мной случилось в парке, – наконец прервал он молчание. – Я и сам до сих пор этого до конца не осознал, – и он снова впал в какую-то прострацию.

– Ну давай рожай уже. Что ты резину тянешь. Такое впечатление, что ты чёрта с рогами встретил, и он лягнул тебя своим копытом, или хуже того – Феодора Львовна всё-таки исполнила свою угрозу и сбежала к любовнику.

– Катя дома или уже на работу ушла? – почему-то поинтересовался заторможенный Сорокин, совершенно не отреагировав на мои предположения.

– Какая работа? Она вчера прямо из кафе к своей подруге от меня рванула и эту ночь дома не ночевала. И сейчас, наверное, у неё – на меня жалуется.

Минут через десять мы пили кофе и Сорокин в лицах и красках, как это умеет делать только он один, рассказал мне фантастическую историю, которая приключилась с ним в парке «Сокольники» на Пятом лучевом просеке во время его тренировки по шведской ходьбе.

– Я, когда вчера от тебя ушёл на тренировку по шведской ходьбе, был сказочно доволен, что мне не придётся штудировать нашего великого Чехова и у меня будет железобетонная отговорка перед супругой – твой рассказ. Кстати, ты начал его писать?

– Пытаюсь, но пока ничего путного не выходит. У меня всегда начало со скрипом идёт, а потом постепенно темп возрастает.

– Ну и хорошо. Пока ты его будешь сочинять – желательно подольше, – я буду тренироваться. Так вот, иду себе шведской ходьбой к парку. Солнце светит, птицы верещат, короче, настроение весеннее. В парке народу ещё мало. Я решил пройтись по Пятому лучевому просеку до Яузы. В этой замысловатой иностранной ходьбе обязательно надо следить за дыханием и правильной работой мышц всего тела, иначе можно здорово навредить себе и даже на тот свет отправиться. Видишь, какая сложная эта ходьба: когда нормально ходишь, как мы, русские, ну ты понимаешь меня, обычным шагом – вреда никакого нет, но стоит только перейти на шведскую ходьбу – сразу вред появляется, если не будешь соблюдать определённых правил… Но это чисто профессиональный вопрос и к происшествию отношения не имеет… Хотя как по смотреть. Так вот, иду себе, наслаждаюсь природой, кстати, почему-то вспомнил, как ты мне говорил, что этот просек Левитан писал, когда ещё у Саврасова учился в художественном училище…

– Можешь эту картину нашего великого пейзажиста в Третьяковке увидеть, – перебил я его, – у него там ещё барышня изображена, такое впечатление, словно она там из ниоткуда появилась и сейчас же исчезнет.