Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева

— Лен, ну ты сама всё понимаешь. Любой адвокат тут же за это уцепится и начнёт давить на жалость. Бедный мальчик, общество извергов, мать на смертном одре. Девочка в милицию в своё время не заявила, побои не снимала, жива- здорова, даже после института в родную школу вернулась, учительницей работает. Мало похоже на то, что она получила психологическую травму? Так что показания эти, скорей, мешают обвинению.

— Много ты понимаешь в психологических травмах женщин. Она, между прочим, не замужем, вполне возможно, что с тех пор она не доверяет мужчинам, боится сблизиться.

— Это недоказуемо.

— Ну да. Но показания Аниты помогли мне разобраться в мотивах убийцы и подтвердили мои выводы.

— Это какие?

— По описанию Ревина, у Аниты восточный тип внешности, узкие глаза, скуластое лицо. Всё, как у Лейсан и Гули. Им движет месть, он не смог выместить свою обиду на той, которая его презрела, поэтому он и выбирал в качестве жертвы девушек, похожих на неё. Так он пытался закрыть свой гештальт. — Лена остановилась. Кажется, пришли. Вот оно, озеро надежды.

— Желаний.

Лена вздрогнула и посмотрела туда, откуда раздался голос.

На огромном сером валуне сидела Ванда. За ней неподвижная гладь озера, отражающая мир в своих мерцающих глубинах. Освещённая яркими лучами зимнего солнца, она почти полностью сливалась с пейзажем.

— Это озеро желаний. Хотя, по сути, это одно и то же. Оно расположено так, что редко замерзает полностью. Всегда открыто для солнца.

Озёрная гладь, отражая лучи, играла всевозможными оттенками и узорами: то меняла цвет от ярко-жёлтого до оранжевого, то покрывалась сетью сияющих капель киновари и нежной лазури. И всё это мгновенно, как картинки в калейдоскопе.

— Вы ведь пришли в надежде, что ваше желание сбудется. — Ванда стянула с головы платок, подставляя три полуседые косички солнцу.

— Мы пришли сюда, потому что хотели пройти тот путь, который хотела, но так и не смогла пройти Гуля.

Ванда поднялась и, переваливаясь, подошла к кромке озёрного льда.

— Ну раз пришли, то завершите задуманное. Загадайте своё желание.

— Своё? — Лена нахмурилась. — Однажды я уже загадала…

— И что? Не сбылось?

— Наоборот… С тех пор я побаиваюсь что-либо загадывать.

Облака тонкими нитями наползали, покрывая синеву неба жемчужной сетью, озёрная гладь посерела, утратив свой волшебный перелив.

— Но ведь вам чего-то хочется?

— Больше всего мне сейчас хочется, чтоб этот ублюдок — убийца Гули, был наказан.

— Он уже наказан самым страшным наказанием.

Лена внимательно всмотрелась в лицо Ванды, но оно оставалось бесстрастным.

— Вы что-то знаете? — Лена схватила Ванду за руку. — Скажите мне.

Она победоносно улыбалась. В её взгляде отражались тёмное небо, голубой круг пылающей луны, и бешенная пляска бирюзового сияния звёзд. У неё такие же глаза — тёмные, почти чёрные. Эта бездна, в которую он проваливался медленно и неотвратимо словно маленькая и незначительная жертва, сгусток грязи, смешанным с волосами и обрезками ногтей.

Серое пятно поднималось и опускалось над ним, переходя по крутой спирали из тёмного нижнего мира в сияющую сферу мира верхнего, где боги и души предков под звук шаманского бубна уже праздновали торжество гармонии над противоборством добра и зла.

— Его забрали духи нижнего мира. — Она улыбалась легко и отстранённо.

— Чёрт! Так просто? Просто умер?

— Непросто. Он умер в мучениях. Сгнил заживо.

— Сгнил?

— У него началось заражение от ран, нанесённых вашей подругой. Крепкое молодое сердце боролось за жизнь, и, приди к нему кто-нибудь на помощь, то, возможно, всё могло бы закончиться для него по-другому. Но… — Ванда полезла в карман и вынула оттуда фигурку Тупилака. Размахнулась и бросила деревянного монстра на зыбкий, растопленный солнцем лёд озера. Тонкая корка треснула, и злой озёрный дух, несколько секунд поболтавшись на поверхности, пошёл ко дну.

— Это как так? — удивился Вадим. — Он же деревянный.

Ванда улыбнулась.

— Ушёл к своим.

— Вы были там? Вы видели его? — не унималась Лена. — Видели его мёртвым?

Ванда наклонилась, провела ладонью по водной глади, обтёрла лицо.

— Всё в этом мире предопределено. И это так очевидно. Люди, приходящие в него, кажутся неразумными детьми, падкими на глупые сказки о том, чего им никогда не понять, — пробормотала Ванда и развернула снегоступы в сторону чащи.