Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева

В школе пахло сдобой и куриным супом, время приближалось к полудню, а значит, с минуты на минуту раздастся звонок на большую перемену.

Не успел Олег подняться на второй этаж, как сигнальный трезвон раздался прямо над головой.

В учительской его уже поджидала директриса — красивая, ухоженная женщина лет сорока, завуч — женщина с рябым лицом и строгими глазами и…

— Зюзина Ольга Викторовна, учительница химии, классный руководитель Тимофея, — представила директриса. — Сейчас подойдут остальные, хотя лучше, чем Ольга Викторовна, вам характеристику никто не даст.

В кабинет стали заходить учителя, через пять минут педагогический состав был в сборе.

— У Назарова было трудное детство. Мать его одна растила. Материальное положение было тяжёлым. Она работала уборщицей сразу в нескольких местах, но всё равно денег не хватало. Мы даже когда деньги собирали на классные нужды с Назаровых, ничего не брали, — отчиталась классная.

— Постоянное недоедание сказывалось на развитии, — вступила с докладом полная седая дама в белом халате поверх трикотажного костюма. Из чего Олег сделал вывод, что это школьная медсестра. — Отсюда щуплость и маленький рост, бывали и головокружения. Приходилось нашатырь в нос совать.

— Я его даже к лазанью по канату не привлекал, — вставил худой учитель физкультуры. — Упадёт ещё, а мне за него отвечать.

— Но учился он неплохо, — перебила физрука завуч. — Звёзд с неба не хватал, но на четвёрочку натягивал.

— Химию очень любил, особенно опыты. Лабораторные всегда на пятёрки делал, — добавила классная.

— И к поведению никаких претензий к нему не было, — подхватила директриса. Дальше последовал хор голосов, подтверждающих всё, что было сказано про бывшего ученика Тимофея Назарова. Все кивали головами, разводили руками и косились на директрису. Только одна, сидевшая в углу молодая черноволосая учительница что-то штриховала в тетрадке и молчала. Во время беседы она лишь однажды вскинула голову, резанув директрису взглядом узких чёрных глаз, и тут же снова уставилась в тетрадь.

— А вы что скажете? — обратился к ней Ревин. Учительница подняла голову.

— Анита у нас недавно работает, — мгновенно вступила завуч. — В те годы она ещё сама ученицей была.

Вспыхнувшие искрами глаза девушки тут же погасли, голова опустилась.

— Я всё понял. — Олег встал. — У меня больше нет вопросов.

— А в связи с чем к Назарову такой интерес у сотрудников Следственного отдела? — вытянула рябое лицо завуч. — Он что-то натворил?

— Пока не ясно, но, судя по вашим характеристикам, скорей всего, нет. Я вам всем благодарен за столь исчерпывающую информацию, позвольте откланяться.

Он вышел на улицу и побрёл вдоль небольших частных строений, любуясь мигающими в окнах постновогодними фонариками. Люди не спешат расставаться с праздниками, да и сам он всегда любил эту поддельную сказочную красоту: гирлянды, мишуру, хлопушки и конфеты, и тоже не торопился расставаться с ёлкой и всей остальной праздничной атрибутикой. Эта любовь к Новому году осталась с детства. Его детство было счастливым. А каким был Новый год у несчастного вечно голодного мальчика Моти? И могло ли это недоедание перерасти в озлобленность и тягу к совершению тяжких преступлений?

Сзади послышался скрип семенящих по снегу шагов. Он обернулся.

— Извините, мне надо с вами поговорить, — узкие глаза выглядывали из-под натянутой до бровей шапочки.

— Хорошо? — Олег посмотрел по сторонам. — Может, пройдем куда-нибудь? Здесь есть поблизости кафе?

— Не надо кафе. Я только хотела сказать, вы спрашивали про Мотю… — её лицо было бледным, а дыхание сбивчивым.

— Да. Вы знали его?

— Немного. Я училась вместе с ним. Вернее, я старше… — она замялась.

— Может, всё-таки в кафе?

— Нет. Я только хотела сказать… — она схватила его за руку. — Это страшный человек. Страшный.

Далеко слева видны острые пики снеговых гор, а чуть ближе — яркая полоска открытой воды между ослепительно белыми глыбами сползающего льда и синими вершинами гор. Дремлющий Бадук проснулся.

— Он привязал её к батарее и держал так несколько часов, пока она не сказала, что у её матери больное сердце и если она не вернётся, мать может умереть от сердечного приступа.

— И это сработало?

— У него самого мать в тот момент была при смерти, и, видимо, это вызвало у него сочувствие.

— История, конечно, поганая, но даже если эта… как её?

— Анита.

— Если Анита и согласится дать показания, а, как я понял из твоего рассказа, она и Ревину неохотно всё рассказала, то сама понимаешь, удержание и мучения, которые он к ней применял, совсем не доказывают, что он убийца. И вообще ничего не доказывают. Он был подростком, первая любовь оказалась неразделённой, обида взыграла, решил отомстить за это. Это типичное поведение недорослей, тем более, если он был изгоем в школе, то это его как бы ещё и оправдывает.

— Оправдывает?