Паранормальный апокалипсис

– Рано умирать, – улыбнулся Зыков и выпустил длинную очередь по маленькому кардиналу, высунувшему голову из-за остовов машин. Пули вонзились в металл, высекая искры, вынуждая мертвого подростка быстро ретироваться с поля боя.

Баррикады состояли из машин, грубо собранных в кучу и расставленных в форме неровного круга. Никто не парился об опрятности, а поэтому бойцы агентства даже не побеспокоились вынуть труп из белой иномарки. От чего умер довольно грузный человек, облокотившийся о руль, далеко от основного театра военных действий? Приступ? Убийство? Для Павла это так и осталось очередной загадкой нового мира.

Помимо Зыкова прочно стоял на ногах был угрюмый спецназовец, вооруженный пулеметом. Был он настолько могуч и грозен, что невольно напоминал былинного Илью Муромца, только закованного в современный доспех.

Звали его кстати, аналогично.

Выглядел Илья брутально, внешностью выбиваясь из любого устава.

Густая, черная борода достигала выпуклой, мощной груди, а карие глаза, испытующе уставились на Павла из-под кустистых, нахмуренных бровей. Абсолютно лысый, бугристый череп резко контрастировал с богатой растительностью на лице, отражая любой свет, бликующий на его гранях. Плотно сжатые зубы порождали грубые, брутальные возвышенности мощных скул, видимых на границе бороды, а форменный доспех ему был так мал, что готов был предательски порваться или расстегнуться в районе напряженных липучек и ремней.

Если бы Илью не представил Зыков, то, видимо у Павла не было бы никаких шансов узнать имя своего нынешнего товарища по несчастью. Он бы просто молчал, продолжая методично осматривать подступы к посту.

Второй спецназовец, повернутый спиной к небольшому костру, разведенному посредине металлического круга, тихо умирал, жалобно, по-детски постанывая от страшной раны. То ли взрыв, то ли тень оторвала ему руку по локоть и, судя по всему, перед тем как его нашли его боевые товарищи, воин уже потерял чересчур много крови.

– Дотянет до утра и амба. Зеленый еще. Совсем кадет, – проследив, куда направлен взгляд Павла, прокомментировал ситуацию Зыков, – пожуй, пока есть возможность, а то Илья все прикончит до тебя.

Душистый запах свежего мяса доносился из-под крышки котелка, примастаченного тут же. Пахло явно не говядиной.

– Что варите? – поинтересовался Павел у своих товарищей.

– Собака была, – то ли гаркнул, то ли сказал Илья, сотрясая стекла в машинах, – до магазина мы нынче не ходоки. Да и продуктовых точек рядом не было как назло! Все шубы, аптеки, да бытовая техника… Иди ты! – Ругнулся богатырь, выпуская несколько выстрелов в черноту переулка, – вот настырная нынче молодежь!

– Кардинал? – спросил товарища Александр.

– Он самый. Не успокаивается.

«Ага, значит, ты все-таки умеешь разговаривать!» – несказанно обрадовался словоохотливости Ильи, Корнышев, приоткрывая крышку котелка:

– Ну, собака, так собака! Мы люди не гордые, съедим, что Бог послал, – сказал вслух Павел, поудобнее усаживаясь на вырванное из машины, спортивное кресло.

– Не упоминай имя Господа всуе! – поправил нового бойца Илья, усаживаясь рядом для трапезы.

– Илья, ну е-мое! Ты же недавно ел! – пристыдил Александр своего прожорливого коллегу, но получил столь злобный взор в ответ, что предпочел примирительно добавить – впрочем, ешь на здоровье! Ты растущий организм.

– Мама… тихо шепнул раненный боец рядом, на секунду вынырнув из бессознательного состояния, – мамочка…

– Тихо! Тихо! – Илья потрепал молодого коллегу по русым, окровавленным волосам, – скоро свидитесь! Скоро все там будем, – мрачно добавил он, однако, не прекращая пережевывать мясо.

Если бы не тени, действовавшие в половине улицы от заставы, то можно было насладиться тихим свистом ветра на пустых улицах покинутого Братска. Но нет. В каждом неосторожном колебании тополей или кустов акации виднелись происки врага.

Артем (так звали раненого бойца) умер к шестому часу утра. Илья, прощупав отсутствие пульса на шее мертвеца, молча снес бездыханное тело в близлежащий магазин, укрыв павшего воина дорогими шубами с витрин.

Голова не взорвалась. Дело в том, что Артемий был еще кадетом, которые были вольны покинуть учебную организацию до третьего курса, под расписку о неразглашении государственной тайны.

Чип для самоустранения внедрялся только после третьего курса, как обряд инициации. После чего дороги назад не было.

К седьмому часу утра, перед самым рассветом, ночные тени, управляемые кардиналом, предприняли еще одну попытку атаки, но были легко отбиты без потерь с обеих сторон. Скорее всего, они беспокоили бойцов агентства чисто для проформы, не в силах справиться с хорошо вооруженными и опытными воинами без привлечения больших сил.

Одну из теней Зыков ловко снял при помощи излюбленной, метательной звездочки, запас которых заметно убавился.

– Скоро только нож останется, – разочарованно вздохнул Александр, осматривая свои запасы, – ты то мой подарок не потерял?

– Нет, – ответил ему Павел, доставая дорогое оружие из-за пазухи. Берег как зеницу ока.

– И на том спасибо.