Парашюты над Вислой

— Wasser, waschen und trinken! Kontakt mit dem deutschen Kommando![1] — Надменно скомандовал капитан.

— Przepraszam pana Hauptmanna, ale nie rozumiem języka niemieckiego[2]… Нихт ферштейн! — Савушкину показалось, что своим незнанием немецкого войт даже гордился. Вот чёрт!

Собравшись было перейти на ломаный польский — в последний миг он успел остановится. Дьявол, да ведь это же — прямой путь к провалу!

Этот чёрт, войт, за пять лет оккупации тысячу раз слышал, как на польском говорят — ну, или пытаются говорить — немцы. И все немецкие ошибки в произношении, все оттенки акцентов — знает наизусть. А он, Савушкин? Чёрта лысого! Он будет говорить на ломаном польском с РУССКИМ акцентом — и никак иначе! И староста — тьфу, то есть в смысле войт — на третей его фразе поймет, что никакие они не немцы. А учитывая, что этот Серакув тридцать лет назад, в пору юности оного войта, был Варшавской губернией Российской империи — то легко и просто догадается, что Савушкин и его команда — просто пятеро русских мужиков, зачем-то вырядившихся немцами… Вот и вся кадриль.

Что же делать? Молчать нельзя!

— Ви понимает русиш? — Единственный вариант, который пришел ему в голову — ломаный русский! Как его коверкать на немецкий манер — он приблизительно знает, и вряд ли этот польский деятель знает это лучше. Хуже — весьма вероятно! А для офицера с Восточного фронта знание азов русского — совершенно естественно…

Войт в изумлении посмотрел на Савушкина, но, спохватившись, тут же ответствовал:

— Так, трохе розумем. Служив царю Миколаю.

— Мне необходим вода — умыться и пить. Мои зольдатн. Ещчо. Связь с немецкий командование. Дом для ночлег и отдых. Виполнять!

Войт молча кивнул и вышел в соседнюю комнату — откуда до Савушкина донеслось: «Cholerni Niemcy, diabeł przyniósł je do naszej głowy! Staśja, przynieś im wiadro wody, Janek, spróbuj dotrzeć do niemieckiego komendanta!»[3]

Выйдя в горницу, где его ждал Савушкин — войт доложил:

— Воды тераз буде, моя цурка вынесе её солдатам. Телефон — тутай, — И войт указал на двери в соседнюю комнату.

Савушкин, зайдя туда — обнаружил нечто вроде кабинета войта, совмещенном с продуктовым складом: в углах стояли какие-то коробки, ящики, у двери громоздились мешки с зерном. Посреди комнаты стоял стол, на котором располагался немецкий армейский полевой телефон в окружении хаоса в виде бумаг, огрызков карандашей, чернильницы, каких-то коробок… В трубку телефона что-то старательно говорил мальчишка лет четырнадцати — при виде Савушкина протянувший ему трубку.

— Biuro komendanta polowego w Ozaruwie[4]. — пробормотал доморощенный телефонист.

Савушкин молча кивнул, взял трубку и выпалил:

— Hauptmann Weidling, die vierte Felddivisionen der Luftwaffe! Auf Geschäftsreise nach Allenstein geschickt! Mit mir, meinem Leutnant und drei Unteroffizieren.[5] — Постаравшись придать своему докладу «берлинский» оттенок — за какой отдельное большое спасибо геноссе Ульриху! Краем глаза он увидел, как войт старательно вслушивается в его слова — и про себя улыбнулся: уж кому-кому, а этому поляку его berlinerisch по достоинству не оценить, тут другие слушатели нужны…

С той стороны трубки помолчали, а затем сипловатый голос уже довольно немолодого человека произнёс:

— Feldkommandant des Bezirks Pruszkof, ober-leutnant von Tilze. Gustav Wilhelm. — Помолчав, добавил: — Hauptman, bist du ein Berliner?[6]

Савушкин на мгновение задумался. Фон? Дворянин? Отлично! И ответил:

— Charlottenburg!

— Kreuzberg. Wir sind Nachbarn, Kumpel![7] — И уже изрядно мягче продолжил: — Was zum Teufel hast du in diesen Wald gebracht, Hauptmann?[8]

Отлично, контакт налаживается. Теперь главное — закрепить результат! И Савушкин небрежно бросил:

— Ich wusste bis heute Morgen nicht, dass ich in Polen war[9]…

С той стороны весело рассмеялись.

— Verlassen Sie Ihre Kollegen und kommen Sie zu mir nach Ozarów. Ich habe hier einen kleinen Vorrat an Vorkriegsschnaps![10]

Хорошая идея…, Пожалуй, имеет смысл согласится. Но как доехать?

— Meine Autos blieben auf der Berezina. Wie komme ich zu dir?[11]

Комендант лишь хмыкнул.

— Wenn ich deine Probleme hätte… werde ich meine kübelvagen schicken. Wo befinden Sie sich?[12]

Савушкин оторвался от трубки и обратился к войту:

— Ми проезжать хороший дом на край деревня. Кирпич. Болшой сад. Ми будем разместиться там!

Войт поклонился.

— Яволь, герр гауптман. Это дом пана Зарембы. Он тераз працуе на железной дороге.

Савушкин снова приложил трубку к уху.

— Wir werden im Haus von Zaremba sein, dies ist das erste Haus am Eingang von Seraków aus dem Südosten[13].

— In einer Stunde fährt mein Fahrer auf Sie zu. Ich werde den Tisch für jetzt decken. In Wehrmacht gibt es nur noch wenige Berliner[14]…

— Wir sind von der Luftwaffe.[15] — на всякий случай уточнил Савушкин.

— Nicht wichtig. In einer Stunde.[16] — и положил трубку.