Парасомния

Пити не услышал его или сделал вид. Он развернулся и отошел от него к столу, за которым сидела женщина. Она сидела и не шевелилась. Август видел ее смутно, на глазах была пелена, но сил поднять руку и убрать ее не было.

Землянка, в которой он оказался, переживала не лучшие свои годы. Из щелей на крыше бежала вода, стены покосились, дверь трещала под напором ветра, пол прогибался под каждым шагом тучного хозяина.

– Мамичка, пусть дружочек поживет у нас, после того как Дутси пропал, мне совсем одиноко.

Пити подошел к кухонному шкафу и достал оттуда чугунок с чем-то, похожим на закисшее молоко. Он наполнил тарелку, утопив в ней свой большой палец, понюхал содержимое и улыбнулся.

Август не видел, что Пити делает, но надеялся на то, что он нальет ему воды. Но миска с тухлой похлебкой оказалась предназначена не ему.

– Мамичка, я покормлю Бутси после того, как Дутси пропал, она то и дело скулит.

Пити скрылся за низенькой дверью в стене.

Скулит. Август представил истощенную собаку и тут же понял, откуда в его мысли прокрался женский плач. Воспаленный мозг спутал его с собачьим скулежом.

Здоровяк с детским лицом ушел, у Августа появился шанс убежать из этого странного места. Чувства опасности его спаситель не вызывал, быть ему благодарным или нет, Август еще не решил, потому что не понимал, радоваться ли тому, что он вернулся к жизни, однако его чудаковатость была слишком явной.

Преодолев боль в мышцах, Август спустил ноги с кровати и поставил их на пол. Следом он поднялся, отчего затылок разболелся, и голова закружилась. Силы стремительно покидали его. Жажда никуда не делась. Боясь потерять время, Август маленькими шагами двинулся в сторону двери. Пройдя немного, он вспомнил про женщину за столом, и по спине пробежал холодок. Она могла закричать или позвать своего сына.

Август сделал еще шаг, но уже в ее сторону, сложив руки на груди, словно собирался обратиться к Богу.

– Прошу вас, мисс, позвольте мне уйти, – надрывая сухие связки, прохрипел Август.

Она молчала.

Август сделал еще шаг в ее сторону, но та даже не пошевелилась. Подойдя ближе, так, чтобы взгляд мог различить лицо, Август увидел, что женщина мертва. И судя по натянутой коже, похожей на воск, она мертва давно. Увиденное его не шокировало, однако поселило тревожные мысли по поводу ее сына.

Тело плохо реагировало на просьбы мозга. Картинка начала расплываться. Голова кружилась. В воздухе замелькали огоньки. Август застыл на месте и старался понять, что с ним происходит, пока не заметил свою сумку, а рядом жестяную коробочку с бутыльками своего лекарства и металлическими шприцами.

Он вколол мне мое же лекарство, подумал Август, и словно пузырь лопнул в голове. Голова налилась свинцом, нос, губы, десна одолел дикий зуд, с которым никак не удавалось справиться. Август старался через плохое освещение разглядеть дверь, но все окружение потеряло объем, стало подобно наспех нарисованной начинающим художником картине. Август сделал шаг и не ощутил прикосновения пола. К этому моменту он полностью потерял чувствительность, ему казалось, что его сущность парит, не обремененная оковами тела. Так на него действовала его собственная настойка.

Несмотря на странные ощущения, Август своей затеи выбраться не бросил. Не до конца понимая, идут ли ноги, он шел к стене, где, как ему казалось, была дверь. Должна быть.

В какой-то момент сквозь туманное сознание он почувствовал капли прохладного дождя на своей макушке. Август закрыл глаза, поднял голову и открыл рот. Ему было плевать, что дождевая вода может быть грязной. Его волновала только жажда, которую он старался сбить небольшими порциями пойманного дождя.

Август открыл глаза. Над ним горели тысячи звезд, переливаясь разными цветами. Увиденное завораживало и манило. Звезды казались настолько близки, что, вытянув руку, можно было коснуться одной из них. Но именно в тот момент, когда Август поднял правую руку, он начал падать на спину. А над ним продолжали сиять звезды, неспешно меняясь друг с другом местами. Их бесконечное количество обладало собственной гравитацией, которая, как казалось Августу, поднимает его над землей и затягивает в сверкающую пустоту.

Он взлетел по воздуху и опустился на облако. Такими были эти ощущения. Август не понимал, что его тело с довольным и залитым слюной лицом было поднято с пола и возвращено на кровать.

Окружение перестало существовать. Все, что было перед его невесомым духом, это бесконечность. Август наслаждался моментом, пока его правую ногу не охватил жар от очередного укола. Раскаленная лекарственным раствором кровь болью вернула чувствительность в тело, заставляя мышцы каменеть.

Красота мироздания исчезла, вернув убогие декорации старого жилища. Сквозь полуоткрытые веки Август слабо различал маячившего вокруг хозяина дома. Он, словно добросовестная сиделка, порхал вокруг своего пациента, постоянно следя за его состояние. Вот только все это походило на игру, в которой подопытной игрушкой был Август.