Паразиты сознания

Внезапный, сильный удар по голове отключил моё сознание! Как выяснилось потом, выскочивший из толпы недобрик, видя, что двое отделились от массы, огрел меня дубиной. Как после этого трещала башка!? И, забегая вперёд, скажу: проснувшись потом в вагоне, я ощутил сильнейшее страдание, а, среди волос нащупал большую шишку. Это было невероятно. Впоследствии, она исчезла только через неделю.

…Очнувшись, с болью в "котелке", я сначала не мог понять, где я, но увидев над собой беса, вспомнил. Немного придя в себя и не обращая внимания на стоящее рядом, мерзкое существо, я принялся разглядывать несчастного. Он, хрипло и прерывисто дыша, лежал рядом со мной. На бедолагу невозможно было смотреть без содрогания. Кожа бугрилась водяными пузырями от ожогов, местами она висела клочьями, и всё это было покрыто чёрными пятнами. На ней лохматились рваные увечья. Я не увидел на нём даже пятнышка нормального наружного покрова. То же самое и на лысой голове. Удивительно, как уцелели глаза. Его ноги, сломанные в голенях, были раскинуты в стороны и неестественно вывернуты.

Чем был жив этот ходячий труп, к тому же ещё и невероятно худой: кости неестественно бугрились под кожей.

– Кто ты, – обратился я к нему, – расскажи мне о себе?

Мужчина, услышав меня, открыл глаза и, схватив мою руку, прижался к ней щекой. По ним катились кровавые слёзы. Он благодарил за предоставленную ему передышку. Я повторил свой вопрос, и он заговорил со мной. Уловив несколько знакомых слов: гази, халиф, я понял, что передо мной мусульманин.

При бытии на Земле он был судьёй. – Меня звали Ходжа Аль Фаттах. Я жил много лет назад, во время владычества халифа Хасана, а затем его сына Амана. Правитель назначил мою особу на должность старшего гази – судьи. Я имел высокую власть, но маленькие, сухие мозги! Вай, что я творил, зачем делал это!? В моём доме было три жены и много детей: их надо было кормить. Вах, что говорю? Господин платил мне жалованье, мы безбедно жили. Но я был алчным, и жадность одолела меня. Неправильно судил, брал подарки, деньги и даже зулункары – жестокие убийцы, выходили из суда свободными, если делали богатые подношения. Мне приводили молодых девушек: я овладевал ими, бесчестил их! Преступники давали баранов, верблюдов, их у нас имелось почти как у халифа Амана, но всё было мало! Вай, вай, потомок ишака и родственник змеи! – зачем мне столько надо?

За неправедные суды старики говорили: – Вай Ходжа, сын Фаттаха и Зубейды! Почему неправильно судишь? Берёшь незаслуженные дары! Куда их девать станешь? Человек голым приходит в этот мир, таким же и покидает его! Кроме савана ему ничего не нужно!

А я не слушал. Старые аксакалы пророчили: – Вах, Ходжа! Когда умрёшь, Азраил накажет! Будет мучить, и пытать! У тебя, ой, как много прегрешений! Сколько народа забили и замучили по твоим неправедным приговорам! Множество семей ограбили в пользу халифа и тебя! Разорили уйму домов и искалечили массу людей! Тысячи отправили на каторгу, продали в рабство!

Они предупреждали: – Вай, Ходжа, сын Фаттаха! Умерев, ты попадёшь в царство Азраила, и тебе надо будет преодолеть джаханам – очень тонкий мостик. Под ним стоит гыр-газан – сосуд с кипящей смолой. Даже когда у человека мало грехов, но они есть, то и он не может пройти по нему. Они тянут вниз, и он падает! Мне говорили, что от тяжести моих проступков хлипкое сооружение обломится, рухнет. Так и было. Откуда они знали об этом? Тогда, в жизни, приговаривая к различным наказаниям, я издевался над людьми! По моим неправедным приговорам невинных били палками по пяткам, отправляли в клетки к голодным зверям, на виселицы, отрубали головы, казнили на колах! Я повелевал продавать в рабство членов семей, если они не могли выплатить налоги и штрафы! Вай, сын обезьяны и шакала, для чего я делал это! Когда я умер, добро осталось и сгинуло: непутёвые дети размотали и прогуляли всё! Зачем я брал, ради чего нарушал закон? Нет мне теперь никакого прощенья! И всё, что по моим приговорам творили с народом, делают здесь и со мной. Периодически меняют наказания, но все они одно хуже другого. Ты, наверное, имеешь власть, добрый человек? Помоги мне, избавь от этого жуткого, кошмарного существования! – обратился он ко мне с вопросом.

Качнув головой, показал ему только что приобретённую шишку.

– Я здесь случайно оказался. Меня могут бить также как и тебя.

– Разве подобное бывает? – удивился он.

– Случается!

Взгляд бедолаги потух, затем он заговорил снова, но уже без того энтузиазма: – Сейчас заживут, срастутся ноженьки, я взбодрюсь и снова пойду по джаханаму. Он уже не ломается подо мной, но я всё равно срываюсь в гыр-газан, в кипящую смолу. Какой это ужас и невыразимая боль!

При этих словах, сказанных с непередаваемой интонацией страха и скорби, я содрогнулся.