Пардес

Лавина стаканчиков, массовый исход из дома. Ноах схватил пьяного Оливера, который спотыкался и ругался (на его правой щеке краснел отпечаток ладони), и потащил прочь. Мы выбежали из дома, бросились к машине. Ребекка вырвала у Ноаха ключи (поскольку сочла, что он пьян и ему нельзя за руль), и мы набились в “ауди”.

– Погоди, – сказал Ноах, когда Ребекка завела машину. – Где Амир?

Из дома донесся вопль – Лизин дядя, схватив за шкирку Амира и Лили, собирался вышвырнуть их из дома.

– Отпустите меня, – орал Амир, пытаясь вывернуться. Растрепанная Лили раскраснелась от смущения.

– В доме моего брата! – кричал Лизин дядя. – В доме моего родного брата!

Вдруг за ним мелькнули огненные кудри: Лиза подпрыгнула и своим крохотным тельцем повисла сзади на дядиной шее. Тот от неожиданности выпустил Амира и Лили, и они ринулись к машине. Амир протиснулся мимо меня к Оливеру, Лили забралась ко мне на колени, захлопнула дверь и крикнула Ребекке: “Поехали!” – на меня даже не обернулась. Впрочем, роль невидимки меня устраивала.

За всю дорогу я не проронил ни слова, молча вдыхал густой кожаный запах салона “ауди” и поражался увиденному: курево, выпивка, взрослый ударил подростка. Домой я вернулся во втором часу ночи. Я разулся на крыльце и на цыпочках прокрался к себе. Лежа в постели, думал о том, как сильно Флорида отличается от Бруклина, представлял, как отреагировал бы Шимон, плюхнись Лили к нему на колени. Засыпая, я вспомнил, что Сократ говорил Симмию: дорога в Аид проста[66].

* * *

Проснулся я рано, чтобы пойти с отцом на шахрит[67]. Глаза у меня слипались, и в машине я ехал молча, радуясь, что отец тоже ничего не говорит. В синагоге мы сели на заднем ряду (что было для нас внове, поскольку в бруклинском шуле[68] отец всегда стремился занять место в первом ряду), повязали тфилин[69] на руку и лоб, отец накинул на голову талес[70] и спросил, нет ли здесь кого из тех ребят, с кем я был вчера. Я покачал головой. Во время Шмоне-Эсре[71], пока отец раскачивался, я разглядывал мозаику, украшающую синагогу (лестница в небеса, расступившееся море, разноцветный плащ Иосифа), как вдруг в боковую дверь тихонько вошел Амир. Он вел под руку тучного пожилого израильтянина с тросточкой. Я оцепенел: Амир, которого совсем недавно застукали с Лили, сейчас выглядел точь-в-точь как призрак из моей прежней жизни.

Миньян завершился, Амир сидел, склонив голову, и я не мог поймать его взгляд. Когда мы с отцом уходили, я указал ему на Амира. Отец улыбнулся: известие о том, что кто-то из моих новых знакомцев ходит в синагогу, явно его утешило.

* * *

Все утро я редактировал сочинение Ноаха. Оно оказалось, мягко говоря, посредственным. Я исправил грамматические ошибки, вычеркнул опрометчивые замечания о сексуальных наклонностях Шейда и в конце концов сунул бумаги в почтовый ящик Ноаха. Я сидел у нашего бассейна, перечитывал собственное сочинение (я вдруг с тревогой осознал, что до начала учебного года осталось всего ничего, считаные дни), как вдруг у меня зазвонил телефон.

– Алло?

– Это твой любимый сосед.

– Привет, Ноах.

– Здорово ты исправил сочинение. Теперь совсем другое дело. Спасибо тебе еще раз.

– На здоровье.

– Кстати, я могу заплатить.

– В смысле?

– Многие берут за такое деньги.

– Нет-нет, не нужно.

– Точно? Ты можешь брать за это деньги. Если ты будешь писать сочинения за других, тебе будут хорошо платить. У тебя талант.

– Спасибо, не стоит.

– Ладно, но если передумаешь, говори. Я расскажу о тебе народу.

– Хорошо, – неловко ответил я. Мне на руку сел комар, попытался украсть мою кровь. Я раздавил его. – Спасибо.

– Ну что, как спалось после вечеринки? – спросил Ноах.

– Отлично. – Я решил не упоминать, что мне приснился кошмар, будто дядя Норман, как в мультфильме, гоняется за мной с топором.

– Вот и славно. Мы собираемся на пляж. Выходи в десять.

* * *

Он прибыл со свитой: Ребекка впереди, волосы заплетены в косу, поверх купальника огромная майка Ноаха, сзади Оливер в солнечных очках с красными стеклами и голый по пояс Амир.

– Знаешь что, – сказал Амир, когда я забрался на заднее сиденье и уселся посередине, – ты единственный из нашей школы, кого я видел на миньяне.

– А ты разве меня видел?

– Он, когда молится, ничего не замечает, – подначил Оливер.

– Мне жаль, если тебя не устраивает, что я молюсь, – парировал Амир.

– Не расстраивайся, – ответил Оливер. – Ты клевый чувак, вот и все.

– Это еще почему? – удивился Амир.

– Ребят, – вмешалась Ребекка, – не надо.

Ноах перестроился, подрезал едущего сзади, и нам разъяренно загудели. Оливер и Амир одновременно выставили в окно руки с оттопыренными средними пальцами.

– Ты для меня загадка. – Оливер поднял стекло. – Ари, скажи ему, что он загадка.

– Ребят, ну не начинайте, – попросила Ребекка, настраивая кондиционер. – И не втягивайте Ари.

– Почему это я загадка? – поинтересовался Амир.

– Вечером лапаешь Лили, утром бежишь на миньян.

Амир снова нервно захрустел костяшками.

– Вам не кажется, что Оливер как-то слишком на мне зациклен?