Парень

После осмотра они шли вместе и по дороге разговаривали. Парень наш в каждом слове девушки ощущал ту же шелковистую мягкость, которую никогда до сих пор не ощущал, потому что, хотя с точки зрения умственных способностей он был вполне на высоте, о внешности его этого никак нельзя было сказать. Родители так и не смогли прийти к твердому мнению, от кого из предков получил парнишка такую неудачную внешность. Но отец сказал: если кто-то из предков и выглядел так же, то ведь все равно, ему тоже досталась жена, иначе бы нас с тобой не было, — стало быть, найдется жена и для парня. Будь спокойна, говорил он жене, будешь ты еще держать на руках внучат; а она очень об этом мечтала. Было у нее свое твердое представление, как это должно произойти: она будет уже старая, но еще вполне в силах, и за ней не будет никакой ответственности за малыша, только одна радость. Конечно, сейчас пока нельзя было с уверенностью знать, случится ли такое с их парнем, и совсем уж трудно было угадать, доживет ли ее муж, отец парнишки, до того возраста, когда это произойдет… Ну и, опять же, — сказал муж, — оно и не так уж важно, как выглядит мужчина, а важно, какой он внутри; скажем, киноактером быть — ничего тут хорошего. Да не собирается парень в киноактеры, — сказала жена, и они уснули, успокоенные, хотя парня еще не было дома.

У девушки, которую наш парень встретил на медосмотре, было такое настроение, что она готова была влюбиться в первого встречного, хоть бы и в нашего парня, — с досады, потому что ее неделю назад бросил друг. Ты не сердись, сказал он ей, я тут столкнулся с — и он назвал имя девчонки, которая ходила в ту же гимназию, что и наша девушка, и была известна тем, что все ребята, как один, хотели добиться именно ее, в отличие от нашей девушки, у которой формы все-таки были немного более округлыми, чем положено в этом возрасте. Тут наша девушка и приняла решение — особенно когда бывший друг попался ей навстречу на площади Освобождения об руку со своей новой пассией, они чуть носами не столкнулись и в смущении только и пробормотали: привет, привет. Словом, тут она решила, что отомстит ему, и каждый день, каждый час разжигала в себе мстительное чувство, и наш парень как раз попал в эпицентр этого разгорающегося пожара. Но он этого, конечно, никак не почувствовал, потому что настоящую любовь от любви, разгоревшейся из мести, отличить невозможно. Это примерно то же, что убийство: жертве, можно сказать, все равно, каковы были мотивы убийцы, жертва лежит на полу в луже крови, а преступник успел прикончить еще и мужа ее, который вышел из соседней горницы.

Это была пожилая супружеская пара, жили они на краю деревни, жили одни, потому что дети перебрались в город, там работу, конечно, легче найти, сказал как-то муж, встретив соседа, но все-таки, что говорить, плохо, что они так далеко, а мы тут одни. Тоска, как ни глянь. Так что им все равно было, с какой целью было совершено убийство: с целью наживы или еще что. Они лежали, мертвые, в кухне, на полу. А убийцы уже, как говорится, и след простыл. Из города примчались дети. Был телефонный звонок, который они сначала взять в толк не могли, — что отец с матерью лежат, убитые, в кухне, на полу: кому могли помешать несчастные старики? Там даже что-то вроде обвинения прозвучало в их адрес, то есть в адрес родителей: ведь сколько им говорили, чтоб поменяли дверь и поставили хороший замок, а они — нет и нет, то ли денег жалели, то ли что. А вот детям этим, живущим в городе, и в голову не пришло, что все мясо от заколотой свиньи, кроме кожи да копыт, из которых мать дважды в год холодец варила, — все остальное рано или поздно оказывается в городе. И что для стариков единственное, что еще удерживает их на этом свете — это потребность отдавать детям все, что у них есть. А теперь отдали и жизнь, — пускай не в прямом смысле, но все равно, они и жизнь отдали ради детей своих, когда оказались в руках убийцы.

Вот и наш парень рухнул в мстительный пожар, пылающий у девушки в душе, так же самозабвенно, как те старики в своем домике на краю деревни, которые сразу избавились от тоски, не отпускавшей их до последних дней жизни. Потому что старики чувствовали, что тоску эту дано им нести в душе до конца, и хотя не знали они, когда он наступит, этот конец, не знали, что уже на следующий день после того, как старик разговаривал с соседом, — то есть хоть они и не знали этого, но те слова все-таки были правдой. Как слова человека, который сказал, мол, я до конца жизни своей буду любить жизнь. И на рассвете сел в машину, вставил ключ в замок зажигания, завел — а дальше уже не стоит и продолжать, потому что конец был таким же, как в любом ДТП со смертельным исходом, с той одной-единственной разницей, что жертвами других ДТП был не этот человек, который любил жизнь.