Паренек из Уайтчепела

И тогда, припав взмокшей от пота спиной к холодному камню туннеля и двигая фонарем в попытке рассмотреть то неизвестное в темноте, что приближалось к нему, Джек по-настоящему испугался. До животного ужаса… До желания броситься прочь, позабыв все на свете. До звона в ушах…

И этот страх, схвативший его за загривок, совсем ему не понравился…

– Эй, кто здесь? – закричал Джек в темноту, в безумной попытке взять ситуацию под контроль. – Выходи, не таись, я слышу твои шаги! – Он нащупал в кармане охотничий нож и выставил его словно щит. Но темнота не спешила с ответом. Ее гнетущая неподвижность давила на барабанные перепонки. – Ну, – продолжал провоцировать он, – покажись уже, жалкий воришка! Я знаю, что ты обычный мошенник, обирающий ни в чем неповинных людей, а не бигфут, как все думают!

Что-то взрезало воздух, и потайной фонарь Джека брызнул осколками стекол... Свеча вывалилась на пол и мгновенно потухла. Наступившая темнота, глубокая и непроглядная, словно саваном, окутала Джека… Кровь застучала в висках, руки заледенели. На негнущихся от страха ногах он опустился на колени и пошарил в поисках огарка свечи. Тот, как назло, не находился, а непослушные пальцы никак не справлялись с коробком спичек, засунутым в карман сюртука.

А шаги послышались снова... Дерзкие, более не таящиеся. Эхо подхватило их и понесло, закручивая вокруг Джека спиралью, невидимой нитью, так что чиркнувшая, наконец, спичка, разорвав на секунду эту нагнетающую ужас «мелодию», выхватила из темноты движущийся на него сгусток, и снова погасла.

– Не подходи! – закричал Джек, стиснув в руках конец веревки и нож. – Я не один и вооружен. – Уже собрался бежать, но вдруг с ужасом осознал, что веревка просела в руке... Он дернул ее на себя, и та поддалась: перерезанный конец его «ариадновой нити» длиной не более пары футов оказался у Джека в руках...

Нет, нет, нет, только не это... Подаваемая толчками кровь, ударила в голову, и Джек, плохо соображая, что делает, все-таки побежал. К выходу, как ему показалось... Правда, бегство его оборвалось мгновенно: что-то тяжелое врезалось в голову, брызнули искры из глаз, и под этот далеко не ярмарочный фейерверк Джек свалился словно подкошенный.

Пришел в себя мерно покачиваясь на крепком плече, вися вниз головой. Расслабленное секундой назад тело мгновенно подобралось, и человек-бигфут произнес:

– Что, очнулся, приятель? Видать, крепкая у тебя черепушка, уважаю.

Джек заерзал, пытаясь освободиться, но мужчина похлопал его по ногам:

– Не дрыгайся, парень, почти пришли.

В своем неестественном положении Джек действительно рассмотрел проблеск желтого света, похожего на запаленную в темноте свечу, – они двигались в его направлении. Но думать он мог только о голосе говорившего и догадке, мгновенно вспыхнувшей в голове ярче этого света.

Как же он сразу не догадался?! Балда. Ответ буквально лежал на поверхности…

– Ну что, здороваться будем? – пробасил заросший густой бородой мужчина, сгрузив Джека на тюфяк у стены в небольшой, полукруглой пещере футов двенадцати в диаметре.

И Джек, констатируя, выдохнул:

– Здравствуйте, констебль Саймон. – И тут же поправился: – Мистер Грир...

Грир, а это был действительно он, расцвел довольной улыбкой.

– Согласись, роль констебля удалась мне на славу, – хмыкнул он. – Думаю даже, из меня вышел лучший констебль, чем из того толстяка, которого я порешил на даремском тракте... – Но, заметив мрачное лицо гостя, вздохнул: – Знаю, знаю, убийство – не то, чем хвалятся в приличном обществе. Но, право слово, дружище, этот жирный мерзавец не желал отдавать мне одежду... мог бы быть посговорчивее. – И хохотнул: – Говорят, для здоровья полезно. – И так как Джек не разделил его шутки, поддел собеседника: – Что, даже не улыбнешься? Невежливо как-то по отношению к хозяину дома.

Джек, все еще удивленный неожиданной этой встречей, не знал, что ответить, и Грир, должно быть, соскучившись по человеческому общению, продолжил свой монолог:

– Э, молчишь, понимаю, я для тебя дикий американец, привыкший махать револьвером. Презренный убийца, жалкий тип, не достойный внимания... – Он присел на полено у очага и, помолчав, хлопнул себя по коленке: – Что ж, дикарь я и есть, – согласился вдруг, – самый всамделишный из дикарей. Ты не знал, ясное дело, а я ведь полжизни провел с индейцами сиу. Да-да, самыми настоящими сиу… Ох, и славные же это ребята: живут простой, скромной жизнью и на поверку, бьюсь об заклад, они счастливее многих богатеньких лордов с Мэйфера. Мне у них нравилось, – признался Грир с мечтательной полуулыбкой, – днем рыбалка или охота днем, ночью – красивая скво, согревающая постель. У меня ведь даже жена была, Джек – Амэдэхи, «лесная вода», так ее звали – ох, и красивая же она была женщина, дух захватывало. Черноволосая, стройная, текучая, словно лесной ручеек. Я в нее с первого взгляда влюбился... Веришь, в груди защемило? Жарко сделалось прямо вот здесь, – он ткнул себя кулаком в солнечное сплетение. – Вождь отдал мне её за четыре бобровые шкурки и бутылку ямайского рома.