Паренек из Уайтчепела

– Что за страсти египетские?! – провозгласил нежданный спаситель, округляя глаза. – Еще чуть-чуть и ты сделался б трупом, – попенял он парнишке осуждающим тоном. – Что этот тип хотел от тебя? – Грир ткнул бесчувственного Берроуза ботинком под ребра. – Тот самый франтик, из чужаков…

Джек, которого только теперь отпустило, клацнул зубами, обхватив плечи руками.

– Он полагает, что я причастен к убийству Сюзанне и краже похищенных денег, – рассказал он. – Говорит, они спрятаны в этой пещере…

– Эээ, – крякнул Грир, задумчиво почесав макушку, – это, знаешь ли, скверное дело, приятель... Что если он поделится этими мыслями в городе, и народ явится сюда с обыском?

Джек возмутился:

– Ты, как обычно, только о своей шкуре и думаешь, а он, между прочим, считает убийцей МЕНЯ, меня, а не кого-то другого... Как думаешь, что случится, поведай Берроуз об этой догадке констеблю? Этому Льюису с соломенными мозгами...

– Полагаю, мало тебе не покажется, – хмыкнул Грир, глядя на тело у своих ног. И посерьезнев: – Наверное, стоит связать его, спрятав в пещере на какое-то время. Не хотелось бы, чтобы он наделал проблем... нам обоим, сам понимаешь.

– А потом что?! Мы не сможем держать его связанным вечно.

Паника совершенно некстати накрыла Джека. Быть оклеветанным, обвиненным в чужом преступлении… Не иметь ни возможности, ни моральных сил объясниться с мисс Блэкни, оправдать себя – это ли не наказание?

– Вечно и не придется... я полагаю, – задумчиво отозвался его собеседник. – Просто дождемся, пока отыщется настоящий преступник, а потом его выпустим. Вот и всё!

Джек вцепился пальцами в волосы.

– Как ты не понимаешь, усилиями констебля Льюиса он никогда не найдется! Этот безмозглый тупица способен лишь поедать жирный пудинг, запивая его темным элем.

Грир казался задумчивым, как никогда... Наклонившись, чтобы поднять выпавший у Берроуза револьвер, он нерешительно произнес:

– Предположим, я кое-что видел...

– Что именно? – Джек подался вперед, превратившись в один вопросительный знак. И горящий надеждою взгляд.

Эмос Грир ответил не сразу.

– Человека… рывшего яму неподалеку, – произнес наконец тем же нерешительным тоном.

– На поле Андерсенов?

– Я полагаю.

– И ты знаешь, кто это был?

– Знаю. Вот только ты, Джекки, мне не поверишь! – и Грир, взвалив Берроуза на плечо, пошел ко входу в пещеру. – Пойдем, – позвал он приятеля, – обмозгуем... Да и этого надо связать, – указал на Берроуза. – Пока не очухался…

Полный нетерпеливого ожидания, Джек метнулся за Эмосом Гриром и последовал за обоими в темноту Призрачных пещер.

Рассвет еще только занимался, а Джек, миновав окраину Хартберна, толкнул дверь съемной квартиры Берроуза. Ключ от нее был реквизирован из кармана последнего, пока он, бесчувственный, лежал связанным в пещере.

И теперь, ступая по коридору, Джек отчетливо слышал в своей голове слова Грира: «Пусть миссис Хилл полагает, что её постоялец отбыл ранним утром под пение петухов. Мало ли что взбредет в голову молодому повесе!»

Джек не знал, было ли это решение верным, но, складывая в дорожную сумку комплект сменной одежды Берроуза, его томик стихов с пропавшим куда-то письмом, станок для бритья и неказистую табакерку, он очень наделся, что спасает свою шею от виселицы. Все-таки, обвиненный в убийстве и краже, да не кем-то, морским офицером, пусть даже и бывшим, он рисковал не только своим добрым именем – жизнью.

Итак, последний раз окинув опустевшую комнату взглядом, Джек вышел и запер дверь на замок, опустив ключ в цветочный горшок. Авось миссис Хилл увидит его… И так, с чужим саквояжем и тяжелым грузом на сердце, он направился к дому, надеясь припрятать вещи Берроуза в своей комнате, пока не проснулись миссис Уиггинс и Сара-Энн, только потом он мог приниматься за вторую часть их с Эмосом Гриром плана.

Тот не был особенно заковырист, однако требовал проникновения в чужое жилье.

– Его нужно заставить признаться, иначе не сработает, Джек, – опять зазвучал голос Грира в его голове. – Согласись, ты и сам с трудом веришь тому, что я рассказал, другие тем более усомнятся... И стоит этому парню услышать предъявленное ему обвинение, как он, божась и клянясь, станет отнекиваться от смерти девчонки. Он-де не трогал её и в глаза даже не видел… Ему поверят, Джек. Еще как поверят!

– Что же нам тогда делать?

– Вынудить его сделать признание, как я уже и сказал. Вот, – мужчина протянул ему три золотых соверена, – жертвую своим кровным ради общего блага: подложи эти монеты в дом Уиллиса Андерсена, и тот не отбрешется.

Засунув вещи Берроуза под кровать в своей комнате, Джек наспех позавтракал и, подхватив школьный ранец, снова вышел из дома. Идти на уроки он, ясное дело, не собирался: три соверена прожигали карман, и он, мечтая поскорее избавиться от монет, направился к ферме Андерсенов.

«Проникнуть в дом удобнее всего со стороны сеновала, там хлипкая щеколда на двери – ее легко поддеть любым тонким прутиком – а служанка туговата на ухо... Она напевает во время готовки и вряд ли что-то услышит. Просто дождись, когда миссис Андерсен выйдет из дома, и делай, что должен...»