Парфянское царство

В следующем году, когда Антоний находился в Египте, парфяне вновь перешли Евфрат и вторглись в Сирию большими силами. Во главе парфянского войска были Пакор и Квинт Лабиен^{324} — посол, которого накануне сражения при Филиппах Брут и Кассий отправили в Парфию просить о помощи^{325}. Узнав о репрессиях, которыми победители подвергли побежденных, Лабиен остался в Парфии. Собственно, именно он и уговорил Орода напасть на римские провинции в Сирии, пока Антоний предпочитает объятия Клеопатры государственным дел.

Нападение Пакора и Лабиена на Апамею закончилось неудачей, но затем им сопутствовал успех. Дело в том, что многие близлежащие гарнизоны укомплектованы старыми солдатами Брута и Кассия, и они охотно переходили на сторону Лабиена. Это предопределило дальнейшую судьбу Саксы. В решающем сражении он был легко разбит парфянской кавалерией, превосходящей верных ему солдат не только числом, но и боевыми качествами; при этом его люди продолжали перебегать к Лабиену. Отчасти этому способствовали обращенные к ним послания, которые направлялись в римский лагерь привязанные к стрелам. Саксе не оставалось ничего, как, воспользовавшись ночной темнотой, бежать в Антиохию и без боя отдать противнику Апамею.

Монета с изображением Квинта Лабиена

На этом, однако, Лабиен и Пакор не успокоились и, разделив войско, пошли — первый на север в погоню за Саксой, а второй — на юг, в направлении Палестины. Лабиен выдавил Саксу из Антиохии и настиг его в Киликии. Оказавшись в безвыходном положении, Сакса сдался и был казнен. Лабиен же продолжил поход по Малой Азии и захватил почти все малоазийские города, почти не встретив сопротивления. Исключение составили Мидаса, Алабанда и Стратоникея в Карни, причем знаменитый оратор и правитель Миласы Гибрей попал в число личных врагов Лабиена, поскольку, когда узнал, что тот выпустил монеты с надписью LABIENVS PARTHICVS IMP (ERATOR) («Лабиен парфянский император»)^{326}, сказал: «А я провозглашаю себя карийским императором». Поэтому после захвата Миласа подверглась страшному разорению, и особенно досталось дому Гибрея, который, впрочем, успел сбежать на Родос^{327}. Алабанда также вынуждена была открыть ворота. А вот Стратоникея выдержала долгую осаду, но так и не сдалась^{328}. Позже Октавиан Август особо отметил Стра-тоникею за ее отпор парфянам^{329}. Но это был частный случай.

В остальном дела Лабиена шли весьма успешно. По сути, он сделался властителем большей части Малой Азии, дойдя, возможно, до Лидии и Ионии, и даже стал собирать налоги с захваченной территории. Здешний наместник Луций Мунаций Планк бежал на острова^{330}.

В это время Пакор, продвигавшийся по побережью, и один из его полководцев Барзафарн, шедший восточнее, через территорию, где стояли римские гарнизоны, встретились на юге. Некоторые города — например, Сидон и Птолемаида — встречали их с почестями. Таким образом, ими была захвачена вся Сирия, за исключением Тира, взять который Пакор без поддержки с моря не сумел^{331}.

Не менее важные события происходили в Иудее, где закончилось владычество священнического рода хасмонеев. Иудейский царь и первосвященник Гиркан II правил только номинально. Реальная же власть находилась в руках Фазаеля и Ирода (будущего Ирода I Великого), сыновей Антипатра Идумейского, который проложил им дорогу к трону, когда во время борьбы Помпея с Цезарем оказался на стороне победителя и поставил царя под свой полный контроль. С этим никак не хотел согласиться племянник Гиркана Антигон, но все его попытки захватить власть — формальную у дяди и настоящую у сыновей Антипатра — терпели неудачу. В наступающих парфянах Антигон увидел свой шанс и предложил им за помощь 1000 талантов и 500 иудейских женщин. Поскольку он и раньше демонстрировал лояльность парфянам, Пакор решил помочь ему и направил в Иудею отряд всадников под командованием своего тезки виночерпия Пакора. Появление парфян привело к тому, что иудеи в массовом порядке стали переходить на службу к Антигону. В конце концов объединенное войско Антигона и парфян разбило неприятеля и пошло на Иерусалим.