Парфянское царство

Войска провинции он нашел в крайне плохом состоянии: два легиона, пребывающие в военном лагере в Иконии, не имели начальников и находились в состоянии, близком к мятежу^{274}. Цицерон взялся приводить их в порядок, и тут, 30 августа^{275}, получил от царя Коммагены Антиоха I сообщение о том, что парфяне вступили на территорию Сирии. Предводительствовал ими Пакор, сын и соправитель царя Парфии Орода. Поскольку Пакор был молод и не искушен в военном деле, к нему был приставлен пользовавшийся доверием Орода опытный военачальник Осак, прежде не раз проявивший себя в сражениях^{276}. Основой войска Пакора и Осака была парфянская кавалерия; ей сопутствовали многочисленные союзники, среди которых, судя по всему, были арабы^{277}. Антиох I также сообщил, что армянский царь (и шурин Пакора) Артавазд готовится напасть на Каппадокию^{278}. Все это было весьма серьезно, но Цицерон, не очень-то доверявший Антиоху, решил ничего не предпринимать и дождаться известий из иных источников^{279}.

Сведения Антиоха оказались верны. Предполагалось, что Пакор и Осак вторгнутся из Сирии в Киликию через Каппадокию, и Цицерон решил расположить свои силы — 12 тысяч пехотинцев и 1200 всадников — так, чтобы можно было преградить парфянам путь независимо от того, какую дорогу они выберут. Во время марша легионов Цицерона в Киликию, 19 сентября^{280}, киликийский царь Таркондимот^{281}, главный римский союзник за горами Тавра, сообщил, что парфяне переправились через Евфрат.

В это время — как по заказу, и, конечно же, не случайно — в Сирии вспыхнуло антиримское восстание, в чем была видна рука парфян. Цицерон отправился в лагерь, расположенный около Кибистры (Эрегли) у подножия Тавра. Отсюда он обратился к Сенату с просьбой прислать солдат как можно быстрее, так как войск у него едва хватало для поддержания порядка, а набрать их в провинции не представлялось возможным^{282} — местное население, доведенное до крайности алчностью предыдущих римских наместников, не горело желанием воевать против парфян и, пожалуй, даже отдавало им предпочтение^{283}. При этом в присылку солдат из Рима Цицерон не очень-то верил — большинство легионов находились в Испании и Галлии, одни при Помпее, другие при Цезаре, которые ни в коем случае не желали делиться войсками. На союзников Рима надежда тоже была небольшая: из них только арабский вождь Ямвлих, царь Киликии Таркондимот и царь Галатии Дейотар сохраняли преданность Риму, но действенную помощь был в состоянии оказать один Дейотар^{284}.

Простояв у Кибистры пять дней, поскольку отсюда можно было контролировать проход в Таврских горах Киликийские Ворота и, с одной стороны, при необходимости блокировать вторжение парфян, а с другой — всячески демонстрировать Артавазду, что римляне пристально следят за его действиями^{285}, к 20 сентября Цицерон получил сообщение от Дейотара, что парфяне прошли через Коммагену и находятся в Киррестике. Примерно в это же время он узнал, что Кассий со своими войсками заперт парфянами в Антиохии^{286}. Положение римлян было не из неприятных. Его могли поправить войска наместника Сирии Марка Кальпурния Бибула, о местонахождение которого, однако, никто не знал; известно было только, что он выехал из Рима.

Вскоре парфянские разъезды были замечены в Киликии, и хотя значительная их часть была уничтожена римской конницей и преторианской когортой, расположенной в Епифании^{287}, Цицерон счел необходимым совершить переход в Киликию через Киликийские Ворота и 5 октября явился в Таре^{288}.

Как сейчас представляется, ни римские военачальники тогда, ни римские и греческие историки позже не смогли понять, что именно задумали и сделали парфяне. Тактика же их была предельно проста — по сути, они совершили кавалерийский рейд по тылам противника, причем было их сравнительно немного, а передвигались они, не отягощенные обозом, стремительно. И целью парфян было не завоевание территории, что было невозможно, учитывая их численность и минимум снаряжения, а грабеж и уничтожение того, что нельзя унести с собой. Поэтому они напали не на Каппадокию, которую в принципе могли захватить, а прошлись по богатой области вокруг Антиохии. Здесь имелась возможность без особых проблем переправиться через Евфрат и, не вступая в столкновения с гарнизонами в городах, вдоволь пограбить как зажиточные виллы в сельской местности, так и антиохийские пригороды. Кассий при приближении парфян укрылся в укрепленной части города, где и оставался до их ухода, который свершился, скорее всего, лишь потому, что им уже нечего было грабить, а вовсе не из-за действий римлян, с чем, кстати, согласился и сам Цицерон^{289}.