Паргоронские байки. Том 5

Разбавляя философский камень, Арминатти сотворил большой стакан жидкого меда. Ему нравился этот напиток. Именно тот, что творил он сам — за пять прожитых веков Арминатти лучше всех выучил собственные вкусы. Да, с каждым глотком он еще на микрон ослаблял реальность своей физической оболочки… но что ж с того?

Магия способна исцелить почти любую болезнь. Спасти от чего угодно. Замедлить, совсем остановить, а то и обернуть вспять старение. Но природа безжалостна. Если исчезают одни причины смерти — появляются другие. Волшебники, которые настолько могущественны, что не стареют и почти ничего не боятся, все равно рано или поздно умирают, и на то есть три причины.

Первая — магические недуги. Например, болезнь чакр, от которой скончалась великая Плезия Лиадонни, Плезия Чудесница. Все-таки магия не совсем естественна. Седьмое начало души не должно быть таким, каково оно у магов. И это порождает разные хвори, которых знать не знают люди, никогда колдовства не видевшие.

Вторая — безумие. Большое количество магии неизменно влияет и на психику. Чудаки, сумасброды и откровенные безумцы встречаются среди магов куда чаще, чем среди обывателей. В Мистерии куча психозрителей-терапевтов, но все равно удивительно многие чародеи заканчивают жизнь, безумно хихикая или медленно превращаясь в овощ. Уже не они управляют магией, а магия — ими.

А если удается избежать волшебных болезней и безумия, если не погибнешь в битве с демоном или другим великим волшебником — рано или поздно тебя настигнет… иссякание. Снижение реальности ниже критического уровня — одна из главных причин смерти волшебников. По статистике от него умирает каждый шестой.

Но в смерти нет ничего страшного. Волшебник, особенно великий, лучше всех знает, что в загробном мире жизнь продолжится — пусть и в несколько ином виде. И когда ты настолько стар, как Арминатти, то и не цепляешься за телесное существование. Ждешь ухода даже с некоторым нетерпением — здесь тебя уже мало что держит. Родные, близкие, старые друзья… они ведь все давно на той стороне. Хочется к ним присоединиться.

Так что Арминатти не волновался насчет такой ерунды, как сотворенная пища.

О наследии он тоже не волновался. Арминатти — председатель ученого совета, но Зодер Локателли уже сейчас выполняет три четверти его обязанностей. Он великий волшебник — и великий администратор.

А Арминатти, увы, хорош только в волшебстве…

К счастью, Мистерия — не государство. Председатель ученого совета — не правитель. По большому счету от него требуется только руководить ежелунными заседаниями в Гексагоне — а в остальное время он занимается тем же, чем и остальные президенты университетов.

А у них тоже обязанностей не так уж и много. Непосредственное управление институтами — дело ректоров и деканов, президент — больше почетная должность. Конечно, все зависит от конкретного индивида, некоторые президенты очень даже деятельны… но Арминатти был не из таких.

Больше всего на свете он любил колдовать и учить колдовству других. Не знал даже, что ему нравится сильнее. Сейчас старый волшебник бочком пробирался по коридору Адэфикароса, стараясь не привлекать к себе внимания — но его все равно замечали, и отовсюду неслись почтительные приветствия. Слыша очередное «мир вам, мэтр Арминатти», председатель на миг замирал, неловко улыбался, тихонько бормотал: «и вам мир…»

Он был скромным человеком, нынешний глава Мистерии. Робким, неприметным, очень стеснительным. У него не было ни одного врага, потому что он в жизни ни с кем не ссорился и ужасно боялся кого-нибудь обидеть. Были завистники, потому что не всем в свое время пришлось по душе присвоение ему Бриара первой степени, но Арминатти бы ужасно удивился, узнав о их существовании.

— Мэтр Арминатти, можно вас на пару слов?

Старый волшебник вздрогнул, как вздрагивал всегда, когда кто-то вдруг желал с ним поговорить. Особенно сейчас, когда он спешил на лекцию. Если свои административные обязанности Арминатти охотно и почти в полной мере уступил тем, кто желал их принять, то преподавать он не прекращал никогда.

Но сейчас к нему обратился не кто иной, как Эстур Горотти, префект Кустодиана. Тучный, рослый, с пышными черными бакенбардами и красными щеками, Горотти был полной противоположностью невысокому, хрупкому и совершенно седому Арминатти.

— Я как раз вас разыскивал, — сказал префект, источая такой мощный запах жареного лука, что Арминатти машинально пересотворил вокруг себя воздух. — Нужно ваше одобрение операции восемь-один.

— Гм, да, операция восемь-один… — чуть растерянно кивнул Арминатти. — Гм, а разве она еще не закончилась?

— Еще и не начиналась. Деревню уже оцепили, чары установлены, ликвидаторы ждут отмашки.

— Хорошо, а с местными что?

— Здоровых не осталось. Тех, кто контактировал, уже закопали. Остальных изолируем, как только поймаем.

Арминатти вздохнул. В том числе из-за этого он не любил свою должность, не любил свои обязанности. Некоторые мероприятия Кустодиана… неопрятны. Необходимы, без них все было бы гораздо хуже… но как же тяжело давать свое одобрение… такому.