Паргоронские байки. Том 6

- Вы их всех истребили? - укоризненно спросил Бельзедор.

- Не только мы. Паргорон не заинтересован в том, чтобы объявился кто-то, качественно превосходящий всех остальных. Так что над Мазекресс установлен негласный контроль. Последняя ее попытка – фархерримы, и им Мазекресс сумела выторговать немного времени…

- Но все закончится так же?

- Не знаю. Поглядим через несколько веков.

- Упорно не даете бедной женщине обрести материнское счастье, - покачал головой Бельзедор.

- Она обрела его уже много раз.

- Ага, храки, самоталер, Безликие и прочие рабы вашего образа жизни. А сделать кого-то, способного встать с вами вровень, вы ей не позволяете.

- Почему она вообще так на этом зациклилась? - не понял Дегатти. - Для нее это стало чем-то принципиальным?

- Она — Сердце, мэтр Дегатти. Она испытывает тягу исполнить свое предназначение. Ей жизненно необходимо давать кому-то жизнь и этого кого-то любить.

- Сердце — просто мышечный орган, качающий кровь, - скептически заметил Дегатти. - Он не имеет отношения к любви и вообще чувствам.

- Мы это уже проходили, мэтр Дегатти, - устало произнес Янгфанхофен. - Она не просто кусок анатомии. Мы все — не просто куски анатомии. Мы произошли из тела Древнейшего, а Древнейший был богом. Боги отражают коллективное бессознательное, а в коллективном бессознательном именно сердце – источник и средоточие любви, источник и средоточие жизненных сил. Согласен, это абсолютно неверно с точки зрения биологии, но эй, у нас тут сердце бога превратилось в демолорда! Оно стало Матерью Демонов, поскольку в сердце Древнейшего оставался образ его супруги.

- Как у вас все сложно, - потряс пустым бокалом Бельзедор. - Налей еще, что ли. Кстати… Лахджа-то, получается, дочка не только Мазекресс, но и Оргротора… что автоматом делает ее тетушкой Хальтрекарока.

- Так!.. - вскинулся Дегатти.

- Мы тут все друг другу родня, - отмахнулся Янгфанхофен. - К тому же отец Хальтрекарока — сын Гламмгольдрига и Оргротора, причем Оргротор в этой паре — мама. А Лахджа — дочь Мазекресс и Оргротора, но здесь Оргротор уже папа. И еще она другой видовой принадлежности.

- И бывшая смертная! - напомнил Дегатти. - Они не ее настоящие родители, они ее просто… демонизировали.

- Улучшили. Мы приравниваем это к рождению.

- То есть Хальтрекарок по вашим понятиям — папа Гриши? - задумался Бельзедор.

- Нет! - возмутился Янгфанхофен. - Когда мы напрямую превращаем в низших демонов, это другое!

- А ты чего так задергался? - ухмыльнулся Бельзедор. - Кого ты таким образом демонизировал?

- Никого. И это не твое дело.

Дегатти посмотрел на полную стопку и отодвинул ее от себя. Честно говоря, пить ему уже совсем не хотелось. Он уставился в окно, за которым все еще стояла паргоронская ночь, и подпер щеку ладонью. С каждой новой байкой волшебник все сильнее мрачнел.

- Итак, Мазекресс у нас – не только Сердце? - весело произнес Бельзедор, который, наоборот, становился все жизнерадостней. - Она у нас еще и…

- Еще и Оргротор, - подтвердил Янгфанхофен. - Да, они единое существо. Но знают об этом очень немногие. Даже не все из демолордов в курсе.

- То есть Оргротор... не совсем умер? - повернулся к ним Дегатти.

- Да, довольно символично, - хмыкнул Бельзедор. - Раз в Сердце Древнейшего остался образ его жены, а Оргротор, знаете ли, ну…

- Бельзедор, не продолжай, - поморщился Янгфанхофен. - Не уподобляйся твоим любимым гоблинам.

- Да нет, просто это…

- Давай-ка я, кстати, расскажу еще одну байку про гоблинов. Третью и последнюю.

- О, это я всегда с удовольствием! - потер руки Темный Властелин. - Кстати, сделай-ка мне еще порцию погребка с червями!

Приключения гоблина Хлебало и других гоблинов на государственной службе

1518 год Н.Э., Парифат, Грандпайр, Грандтаун.

Сверху сыпалась земля. Сырая, холодная и мокрая. Отравитель с трудом разлепил глаза и сначала не понял, где лежит. Он что, опять так напился, что уснул в канаве?.. Нет, тогда бы на него могла литься вода или что-то другое, но уж вряд ли земля…

Руки-ноги плохо слушались, шея тоже, но Отравителю все же удалось повернуть голову — и он встретился взглядом с другим гоблином. Мертвым, как колода, с выпученными зенками.

А, вот теперь понятно. Он в братской могиле.

И его закапывают.

- Э, сукатля, чо за… - подал он недовольный голос.

- Тьфу, тля, тут гоблин живой! - раздалось сверху.

- Ну так закапывай быстрее, всему тебя учить надо!

- Э-э-э!.. - возмутился Отравитель, торопливо карабкаясь наверх. - Блеваные чимча!..

Могильщики посмотрели на него раздраженно. Им платили сдельно, по количеству мертвяков, и воскресший Отравитель только что лишил их дюжины медных дрошей.

А вот Отравитель, окончательно очухавшись, посмотрел на чимча почти благосклонно. Он уже не в первый раз становился жертвой собственной отравы. Просто иммунитет давно выработал такой, что не умирал даже от самых сильных ядов.

Но иногда, как вот сейчас, вырубался так, что походил на мертвого.

- Какой сейчас год? - спросил он.

- Кировый, - ответил могильщик помоложе.