Пари

День прошел тоскливо. Была пятница, и народ не работал, а занимался всякими разными приготовлениями к грядущим выходным. Пару раз я перехватила косые взгляды, полные любопытства, но поскольку мое здоровье не позволяло мне не то что разговаривать — сидеть, я не сочла нужным чего-либо предпринимать. Андрея не было. Он вернулся с переговоров часам эдак к четырем и, подарив обществу дружелюбный кивок, скрылся у себя. К нему сразу же рванула тревожная Анечка с очередным планом экономии, а остальные выстроились в очередь. Выйдя от руководства, Анечка гордо вскинула голову и выдала: «Ему понравилось. Сказал, чтобы я сегодня над этим поработала, а в понедельник принесла ему окончательный вариант. Так что этот вечер просьба не занимать. Надеюсь, возражений ни у кого нет?»

Последняя фраза явно была адресована мне. С таким же успехом она могла провоцировать стену. Я разумно решила не беспокоить Андрея и свой утомленный организм, а пойти и хорошенько отоспаться, но эта вредина — Ленка вечно искала проблем на свою голову.

— Похоже, что Андрей Николаевич уже дрожит от мысли остаться с нашей поэтессой наедине. Так что ты, Анечка, сегодня будешь выступать в качестве громоотвода.

Если вы еще не поняли, это она так пыталась сказать гадость одновременно и мне и Анечке, а также успокоить самое себя. Ну как можно было ей позволить так обижать милую Анечку? С наглой уверенностью во взгляде я набрала внутренний номер.

— Слушаю, — похоже мои сеттеры сегодня здорово набегались и устали. Голос у Андрея был слегка грустный и, как бы это поточнее сказать, какой то помятый.

— Это я, Андрей Николаевич. Мы с Вами договорились на пять или на шесть, я что-то не припоминаю? — конечно, мы ни о чем не договаривались, но я наивно надеялась на быстроту его мыслительной реакции.

— О чем договорились? Кто это говорит? — быстрота реакции внушала опасения за скорость и адекватность остальных физиологических процессов.

— Значит в шесть. Тогда я думаю, что лучше подожду Вас в офисе, а ужинать мы поедем прямо отсюда. — Я поставила ударение на слове «ужинать».

— Постойте, я… — Не дав ему закончить и, многозначительно произнеся, «увидимся» я положила трубку и воззрилась на онемевшую Ленку, похожую на удивленную лошадь все того же Пржевальского.

— Надеюсь возражений ни у кого нет? — зацитировала я Анечку, — и вопросов, думаю, тоже не осталось…

Вопросов не было, зато было такое всеобщее недоумение, смешанное с недоверием, что от этого даже окна в офисе запотели. Ленка, намеренно не замечая моего присутствия, развела руками (опять же изящно) и объявила:

— Свихнуться! Ужинать с Андреем! Я два года с ним работаю, и еще на обеде в офисе с ним за одним столом не сидела. Тут что-то не так.

— Ладно, — успокоил всех Митрич, — Ужин еще ничего не значит, я тоже часто приглашаю всяких дурочек покушать, даже на кофе потом зову, ну и все прочие дела… Но это не говорит о том, что я на них жениться собираюсь. И кстати еще не доказано, что они куда то вдвоем идут, может там деловые переговоры или еще какая-нибудь мура.

Одна из Наташ покраснела и закашлялась. По-видимому, она была одной из последних дурочек Митрича. Я же не ответила на его реплику и лишь сделала таинственное лицо. С этим лицом мне удалось продержаться до ухода коллег. Подождав еще минут эдак двадцать, я постучалась к Андрею.

— Кто! — рявкнул он так, что я даже вздрогнула. — Сеттеры имеют обыкновение звереть в полнолуние.

— Это я, Андрей Николаевич. Это я днем звонила и про ужин болтала. Простите, если помешала, — я была такая вся тихая и крошечная, как полудохлая мышка. Думаю, даже Кларисса Старлинг не вела себя так осторожно с Ганнибалом Лектором. Ей приходилось, между прочим, существенно легче. У него намордник был, а мне выпадало обходиться без всякой атрибутики. — Простите. Простили? Правда? Я так и думала. Вы всегда так ко мне добры.

— Ну что Вы еще придумали? Какой ужин? Я устал ужасно, — по глазам Андрея было видно, что он не просто устал. Выжат как лимон до последней капельки. С моей стороны было бы просто жестоко требовать от него внимания и заботы.

— Все о'кей, Андрей Николаевич. Никаких ресторанов. Публика разбрелась по домам и нам только надо вместе выйти, потому что наша трудолюбивая бухгалтерша сейчас трудится у себя в углу за сейфом и, увидев нас, дружелюбно беседующих, в понедельник доложит всем обо всем в красках и полутонах, что собственно и требуется. Пойдемте!

— Тогда скорее, — он слегка успокоился, избавившись от кошмарной перспективы совместного со мной приема пищи.

Мы дружно прошли мимо открытой двери бухгалтерии, хором пожелали черной от ревности Анечке удачно поработать, и вышли на воздух.

— Всего доброго, — он направился к машине, а я развернулась было к метро, как вдруг увидела невдалеке мерседес Митрича с потушенными фарами. Он давно должен был быть уже дома, или где-нибудь в другом месте с очередной «дурочкой». С какой это стати он оставил здесь свой возлюбленный «мерс»?