Пари куртизанки

— О чем вы говорите, дорогая? — с преувеличенной беззаботностью спросила она. — Я уже прошла через самое худшее, мисс Прествик, а именно — стою в разорванном платье на главном балу сезона. Мне теперь не стоит бояться ничего, тем более мужчины.

— Даже если он следует за вами по пятам, леди Амелия? — с улыбкой спросил Кэлборн.

— Особенно тогда, — ответила она. — Я могу защитить себя и намерена сделать это. Вы предупреждены. — Она улыбнулась дразнящей улыбкой, когда к их группе подошел Крэнли.

— Это право женщины, — ответил герцог.

— Даже ее обязанность, — вставил Крэнли, отказываясь смотреть на Амелию; вместо этого он уставился на Пенелопу: — Разве не так, мисс Прествик? Разве беречь свою честь — это не первая и главная забота женщины?

— Должно быть, вы подразумевали честь женщины, лорд Крэнли, что, несомненно, является главной заботой мужчины в любом возрасте, — произнесла Амелия, пока девушка раздумывала над ответом. — И он старается либо отобрать ее, либо положить на верхнюю полку, где та будет тихо лежать, покрывшись пылью.

Кэлборн удивленно раскрыл рот. Мисс Прествик застыла. На лице Крэнли появилось обычное хмурое выражение.

— Вижу, что мои слова не шокировали вас, лорд Крэнли, что, несомненно, лишь подтверждает мою точку зрения. Прошу меня извинить, мисс Прествик, я высказалась слишком поспешно, однако разве вы не согласны со мной?

К чести Пенелопы, та тут же отреагировала.

— Полагаю, это должно зависеть от мужчины, — произнесла она. — Разумеется, брат также является представителем сильного пола, но ведь он не стремится украсть честь своей сестры, не так ли? Здесь уместно применять логику, верно?

— Поразительно! — прокомментировал Кэлборн, не скрывая своего мнения. — Полагаю, вы получили отличное образование, мисс Прествик?

— Я изучила алфавит, ваша светлость, — пошутила Пенелопа.

— И арифметику тоже, вероятно, — произнесла Амелия. — Только представители сильного пола почему-то предпочитают, чтобы женщина была необразованной, недалекой и оставалась в неведении. Ведь иначе можно проиграть ей.

— Но она всегда может победить другим способом, — с сарказмом ответил Крэнли.

— И каким же, интересно? — сухо бросила Амелия, в упор глядя на него.

— Искусно изображая невинность, — огрызнулся тот. — Я уверен, что именно таким образом женщины получают то, чего хотят.

— А что им остается делать, если это является пунктиком любого мужчины. Правда, не припоминаю, чтобы я спрашивала вашего мнения по этому вопросу, — произнесла Амелия. — Но мне любопытно, что думаете вы, лорд Кэлборн. — Она перевела взгляд с Крэнли, который молча бесился, на изумленное лицо Кэлборна. — Вы тоже считаете, что женщине на пользу неосведомленность?

— По крайней мере в отношении некоторых вопросов, — ответил герцог.

— Я полагаю, в картографии и математике, искусстве и философии? — серьезно поинтересовалась Амелия.

В наступившей тишине она обнаружила, что не может отвести взгляд от Крэнли, да и к чему ей отворачиваться? Ведь это он пытался самым неизящным и предосудительным образом удалить ее с этого бала. Какое потрясение он, должно быть, испытал, когда ему это не удалось! Девушку не сбить с толку такой мелочью, как дырка на платье — хотя их там гораздо больше, — для этого потребовалось бы что-нибудь посерьезнее.

Он поцеловал ее сегодня. Она не хотела этого, не ждала, но не сумела уклониться. И только потому, что была заключена в ловушку из колючих роз и не могла пошевелиться. Единственно по этой причине она стояла как столб и не оттолкнула этого нахала. Ну не виновата она.

Что же касается причин, по которым она ответила на поцелуй Крэнли, пока они оставались для нее загадкой. Но только пока. В тот момент она знала лишь то, что сердце колотилось как бешеное, кожа пылала, а грудь вздымалась от волнения. В этой тайной войне, которую они вели друг с другом все эти два года, считались лишь очевидные победы и поражения. По крайней мере так она решила. Ее не заботило, что думает об этом Крэнли. Возможно, он вообще умеет только браниться, рычит и ведет себя как ему заблагорассудится.

Вот только этот невоспитанный морской волк еще не понял, что теперь их война стала открытой.

Амелия, конечно, не должна была позволять ему целовать себя в тот первый раз. Это было чрезвычайно глупо и повлекло за собой такие серьезные последствия. Конечно, он скорее украл тот поцелуй, чем попросил его, и сколько бы раз она ни возвращалась к воспоминанию об этом — по правде говоря, гораздо чаще, чем это было необходимо, — девушка не представляла, каким образом можно было избежать его. Представлялось непростым делом выйти замуж за Айвстона, когда его брат целует ее при каждой удобной возможности; для него это должно быть очевидно.

Может ли Крэнли остановиться? Вряд ли.

Может ли воздержаться она? Похоже, что нет. Он положил этому начало, в конце концов, но завершать, кажется, придется ей. Хотя это и не совсем подобает леди.