Пари, миледи?

Дворецкий развернулся и пошел к лестнице, и мне не оставалось ничего другого, как пойти за ним. Кто бы знал, как мне не хотелось оставаться в Рендолле дольше, чем рассчитывала! Ждать, пока Стейн найдет для меня время, возвращаться мыслями в прошлое, которого в замке оказалось хоть отбавляй, гадать, где сейчас Амалия и как далеко продвинулись их отношения с Рольфом.

«Мать-Заступница! Ну сколько можно себе говорить, что он не Рольф? Лорд Стейн, Софи. Для тебя он лорд Стейн!»

Я вскинула подбородок, заставляя себя выкинуть из головы мысли о бывшем муже, и постаралась успокоиться. Подумаешь, короткий разговор. Да я даже присаживаться не буду, отдам бумаги, дождусь, пока Стейн их подпишет, и покину Рендолл.

— О, надо же! Хозяйка вернулась! Явилась, не запылилась, — послышалось знакомое ворчание со стороны пролета.

Олли показался на одной из балясин лестницы и уставился на меня с таким укором, словно я ему лично миллион задолжала. Я сделала вид, что не замечаю духовика, и ускорила шаг. Дворецкий свернул в коридор второго этажа и довел меня до моей бывшей спальни.

— Поглядите на нее, даже не смотрит! — Донесся вслед обиженный возглас Олли.

— Вот, миледи, прошу, — открыв дверь, сказал огр. — Горничные помогут вам переодеться.

— Не стоит. Это лишнее, — остановила я потянувшегося к кнопке звонка дворецкого.

— Может быть, чаю, миледи?

— Ничего не нужно, Хубер. Просто доложите обо мне милорду, когда он освободится.

— Непременно, миледи, — кивнул огр и бесшумно растворился в коридоре.

И как у него получается? Такой огромный, а передвигается неслышно, словно фея.

— Чего молчишь? Стыдно тебе? — Снова послышался недовольный голос, и на одном из кресел показался Оллилен. — Уехала, бросила нас на произвол судьбы! Хозяйка, называется!

Духовик обиженно насупился и сложил на груди маленькие ручки.

— Отстань от девочки, недоумок, — прошелестело над моей головой, и лица коснулся ласковый ветерок. — Не видишь, душа у нее изранена, сердце кровью обливается. Ее не укорять надо, а помочь. Тем более, это наша вина, не уследили, не вмешались, когда нужно было. Прости, хозяюшка, никудышние из нас защитники оказались, — грустно добавила духовица. — Вполовину меньше прежнего слышать стали, ничего не успеваем.

— Тетушка Амброуз, со мной все в порядке. Не надо меня жалеть. Вы лучше скажите, как у вас дела? Что в замке нового?

Я не могла спросить напрямую о новоиспеченной леди Стейн, но и промолчать не сумела.

— Ох-хо-хо, — вздохнула духовица. — Плохо дело, хозяйка. Лорд наш, конечно, старается, все силы отдает, да только…

Договорить она не успела. Дверь с резким стуком открылась, и в комнату вошел Стейн.

Духовики мгновенно замолчали, и Олли тут же растворился в воздухе.

— Софи, — замерев на месте, а потом резко качнувшись вперед, напряженно произнес Рольф, и сердце рванулось в груди, отзываясь на звук любимого голоса.

Мать-Заступница! Ну почему я так реагирую на этого мужчину? И почему он кажется самым родным и желанным на свете? Чужой, любящий другую, недоступный… И все равно мой!

С языка рвались вопросы о том, как он себя чувствует, есть ли боли в ногах и продолжает ли он принимать лекарства, но я молчала. Только смотрела, чувствуя, как тяжело бьется в груди ставшее таким неподъемным сердце, и не могла произнести ни слова.

— Вы вернулись, — стремительно оказавшись рядом, выдохнул Стейн, и его взгляд полыхнул такой радостью, что у меня внутри все задрожало от непонятной надежды.

А глаза жадно оглядывали бывшего мужа, отмечая перемены. Похудел. И скулы стали острее. И на лбу появилась морщинка, которой раньше не было. А левая нога все еще плохо гнется. Видимо, лорд совсем забросил упражнения.

«Или упражняется в чем-то другом» — съязвил внутренний голос.

— Вернулась! — Повторил Стейн, и, не успела я и слова сказать, как он схватил меня и прижал к себе так крепко, что в мою щеку впилась пуговица его сюртука. — Слава Единому, ты здесь и с тобой все в порядке! — Непривычно эмоционально произнес Рольф, и уткнулся подбородком мне в макушку.

И это вышло у него так, словно ничего не изменилось, и мы по-прежнему живем вместе, и не было ни нашего расставания, ни романа с Амалией, ни того их злосчастного поцелуя.

Да только вот беда — они были! И я не могла об этом забыть. Не могла вычеркнуть из памяти страстную сцену в кабинете, на протяжении всех этих дней снова и снова прокручивая ее в памяти, словно заезженную граммофонную пластинку!

— Софи?

Стейн заглянул мне в глаза, и я поторопилась выбраться из объятий, которые будили слишком много воспоминаний и ненужных надежд.

— Милорд, мне нужна ваша подпись, — оказавшись на свободе, как можно равнодушнее произнесла вслух и достала бумаги.

Руки слегка подрагивали от волнения, но я надеялась, что это не очень заметно.