Пари с морским дьяволом

Без пятнадцати пять Илюшин вышел из своей «палаты» и направился к бассейну, подметая полами слишком длинного халата палубу и трапы. За ним неотступно следовал Сеня, взволнованно дыша Макару в затылок. Бассейн по-прежнему пугал голема, даже спустя столько дней. Макар в конце концов нашел объяснение: как заботливая бабка о внуке, Сеня беспокоился о нем. Он тревожился не о побеге, а о том, что его подопечный ослабеет и пойдет ко дну. Страшно представить, что сотворил бы тогда Будаев с охранником.

Десять минут спустя красавица Шошана покинула свою каюту и зачем-то спустилась на нижний уровень, где располагались генераторы. Здесь было шумно и душно, но женщину это не остановило: она принялась шарить за стенкой каждого генератора, словно искала спрятанный пистолет.

Еще через две минуты Адриан беспрепятственно зашел к ней (дверь Шошана никогда не запирала), посмотрел на часы, выждал три минуты – и вдавил кнопку тревоги.

Сирена взвыла так, что вся огромная яхта затрепетала от пронзительного звука.

Илюшин к этому моменту как раз успел снять халат. Когда раздался вой, Сеня вздрогнул и повернулся к рубке. Оттуда уже бежали вниз Василий и Саламат, со второй палубы доносился топот двух других охранников – тех, которых Будаев совсем недавно воспитывал за промашку с Илюшиным.

Семен не должен был ни при каких обстоятельствах покидать своего пленника. Но нескольких секунд, когда голем отвлекся, Илюшину хватило: он выдернул из кармана халата заранее приготовленный пояс и, накинув на шею Семена, затянул удавку.

Несмотря на болезнь, хватка у Илюшина была стальная. Голем несколько раз ударил кулаком в пространство, покачнулся и упал на колени. Макар сжимал пояс до тех пор, пока не почувствовал, что охранник ослабел и вот-вот повалится кулем на палубу. Тогда он поспешно сдернул удавку. В его планы вовсе не входило лишать Семена жизни.

Разобравшись с големом, Макар спустился по трапу и перебежал туда, где торчал острый белый клюв моторки. У него не было возможности заранее проверить работу лебедки. Но шлюпбалки, повинуясь нажатию рычага, с тихим скрипом вынесли лодку над волнами и, так же деловито поскрипывая, опустили ее на воду. Илюшин спрыгнул внутрь, больно ударившись босыми ступнями, и ухватился за тросик.

Пока все шло по его плану. Сейчас охрана должна метаться по всей яхте, разыскивая девушку. Пока они спохватятся, пройдет минут десять. Он говорил Адриану: этого хватит, чтобы уйти достаточно далеко. Будаев на своей прекрасной яхте не нагонит маленькую легкую лодку, прыгающую по волнам.

Но когда Илюшин попытался завести мотор, тот лишь болезненно чихнул в ответ. Еще одна попытка – с тем же результатом. Еще раз, и еще, и еще…

– Господин Илюшин! – позвали сверху.

Макар задрал голову.

На палубе стоял, перегнувшись через перила, Никита Будаев, и с интересом наблюдал за его усилиями. Рядом к нему прижался Адриан.

Макар выдохнул и сел на скамейку.

– Василий, помоги нашему гостю, – распорядился Никита.

Появился бритоголовый охранник, за ним – еще один, и Илюшина без лишних церемоний вытащили наверх. Навстречу ему уже спускался по трапу Никита – загорелый, холеный, без единой капли пота на свежем лице, в отличие от взмокшего как мышь Макара. За ним шел Адриан.

– Поразительная наивность, – заметил Будаев. – Я очень разочарован, господин Илюшин.

– Засуньте свое разочарование… – посоветовал Макар.

– Грубо. Грубо и глупо, господин Илюшин. Я начинаю думать, что жестоко ошибся в вас. Во-первых, ваш план не выдерживал никакой критики. Во-вторых, что еще хуже, вы совершили чудовищную ошибку, изобличающую ваше полное незнание людей. Вы поставили не на ту лошадь. Понимаете?

Адриан стоял за плечом Никиты, как ангел мести, – прекрасный и надменный.

– Ты и правда полагал, что из-за твоей угрозы я предам Никиту? – фыркнул он, брезгливо рассматривая Илюшина, точно какое-то редкое и противное насекомое. – Да ты конченый идиот! Тебя надо утопить, чтобы не засорять генофонд. Даже от меня, гея, получились бы дети лучше, чем от тебя, выродок.

Скрутив Макару руки за спиной, Василий и Саламат потащили его в каюту.

– Какой же вы, батенька, гей? – возразил Илюшин, цитируя бородатый анекдот, когда его провели мимо Адриана. – Вы обыкновенный…

Плеск волны заглушил его последнее слово.

Илюшина бросили в его каюту и заперли. Никита подумал, не поставить ли ему Василия у входа, но решил, что это лишнее. Выбить дверь сыщику не под силу.

Ночью Будаев спал крепко, но проснулся поздно и в мрачнейшем настроении. Вчера он заявил Илюшину, что тот поставил не на ту лошадь, а теперь и сам ощущал себя в таком же положении. Угнать моторку с помощью Адриана! Идиотизм. Нет, хуже идиотизма – пошлость.

Он потратил время на пошляка.

У Никиты задергался глаз. Как всегда в таких случаях, от тика он еще сильнее занервничал. Неспособность управлять какой-то мимической мышцей! Что может явственнее показать его бессилие?

Он вызвал Саламата. Тот привычным движением поставил большие пальцы ему на виски, указательные свел возле носа и принялся нажимать на одному ему известные точки. Тик сразу прошел.