Парящая для дракона

– Н-н-нет, – шепчу. – Нет. Пожалуйста, не останавливайся.

Впрочем… мы вряд ли могли бы остановиться. Сейчас, когда стали единым целым, а мир раскололся на до и после. Когда каждое движение внутри отдается яркой, яростной вспышкой, на миг обжигающей, – а потом протягивается наслаждением, заставляющим выгибаться, подаваться навстречу сильному, плавному ритму, отзывающемуся во всем теле нарастающей дрожью. Он чуть приподнимает мои бедра, и я всхлипываю от странной вспышки удовольствия. Сильнее сжимаю пальцы на его плечах.

Еще сильнее.

Еще…

Еще!

От дикого, ни с чем не сравнимого наслаждения, волной сладких спазмов прокатывающегося по телу, во мне дрожит каждая клеточка. Возможно, я дрожу от вонзающегося в меня темного взгляда и яростного рычания мне в губы. Или от той пульсации, которая на каком-то горячем движении исходит уже от него. И снова становится моей.

В тот миг, когда это происходит, я широко распахиваю глаза и, кажется, все-таки падаю. В него. В покрывало, в сугроб, гораздо глубже и ярче, чем я это себе представляла, содрогаясь всем телом на пределе удовольствия и бешено бьющегося сердца.

В сильные руки Торна, который подхватывает меня и прижимает к себе.

Глава 28

Мы лежим вдвоем в этом сугробе. То есть на покрывале: Торн прижимает меня к себе, моя нога поверх его бедра, и чувство этой откровенной интимной наполненности снова пробуждает легкую пульсацию. Которая сменяется легкой тянущей болью, когда он подается назад.

– Все хорошо? – спрашивает дракон, когда я морщусь.

– Ага.

– Ага?

– Да. – Мне хочется сдвинуть ноги, потому что теперь там немного больно, и он делает это за меня.

Бережно подтягивает поближе к себе, заворачивает в покрывало и гладит по спине. Я вздыхаю. Наверное, это лучший первый раз, который только можно себе представить, и мне хочется ему об этом сказать.

– Ты лучший, – говорю я, глядя ему в глаза. – В смысле… мне было так хорошо…

Он продолжает на меня смотреть, и под этим взглядом продолжать становится нереально, поэтому я поворачиваюсь в его руках, прижимаюсь к нему спиной, чувствуя себя такой счастливой, воздушной и легкой, как никогда раньше. Наверное, если бы он меня не держал, я бы взлетела под потолок вместе с сугробом. То бишь с покрывалом.

Вот это я и называю – парить.

– Спряталась? – Судя по голосу, Торн улыбается.

– Что? Нет!

– Тогда почему отвернулась?

– А почему ты так смотрел?

– Потому что мне нравится на тебя смотреть, Лаура. – Теперь его рука накрывает мою грудь, и я закусываю губу. От сладкого импульса – там, где ладонь касается чувствительной вершинки, в самом низу живота становится горячо.

– Не уверена, что меня хватит на второй раз.

– Нет? – Ладонь скользит по моему животу и ниже.

Наверное, стоит его остановить, но я замираю. Потому что я тоже этого хочу, и хочу очень. Поэтому когда пальцы Торна спускаются еще ниже, касаясь меня так откровенно, бессовестно и мягко, я запрокидываю голову, упираясь затылком ему в плечо.

Никогда бы не подумала, что это настолько приятно.

Что это… так…

Минуту назад мне казалось, что я легкая, как перышко, а сейчас во всем теле снова томительная тяжесть. И то, что мне в ягодицы упирается его наливающееся силой желание, возбуждает. Настолько, что от коротких, плавных, тягучих движений пальцев разрастающееся во мне удовольствие снова достигает предела.

Так неожиданно, что я вскрикиваю и хватаю губами воздух, а он целует меня в плечо.

– А говорила, что на второй раз тебя не хватит.

Я поворачиваюсь в его руках.

– Вообще-то это третий. Ты кубок забрал?

Торн смотрит в недоумении.

– Кубок? Ты серьезно?

– Серьезнее некуда.

– Он… – Ответ прерывается хриплым выдохом, больше похожим на рычание, потому что я скольжу бедром вдоль напряженной силы его желания. – Где-то там. Остался.

Где остался кубок, мы больше не говорим, потому что вряд ли из этой беседы получится что-то содержательное. Я обхватываю его ладонью, смотрю в глаза, где круглые зрачки снова вытягиваются в вертикаль. И в этот раз я вижу, как ободок пламени разгорается все ярче, все сильнее и резче, до яростной вспышки, отзывающейся под моими пальцами такой силой, что у меня кружится голова.

– Все, Лаура. В душ! – командует он, когда я облизываю губы и тянусь за поцелуем.

– Или?

– Или я не выдержу, а тебе в ближайшие сутки лучше воздержаться от такого рода упражнений.

– Сутки… – Я прищуриваюсь. – Ладно, сутки я выдержу.

Торн качает головой, потом откидывает покрывало.

– Если бы мне кто-то сказал, что вот эта женщина…

– Вот эта женщина – что?

– Еще и настолько сексуальная.

Я смеюсь. Он поднимается, подхватывает меня на руки, и я вижу несколько пятнышек на белом. От этого к щекам приливает кровь, и я закусываю губу.

– Так что бы ты сделал? – спрашиваю я, когда он ставит меня в душевую кабину.

– Не представляю. – Торн избавляется от джемпера и щурится, когда я медленно завожу руки за спину, чтобы избавиться от верха белья.