Парящая для дракона

Толпа снова взорвалась аплодисментами.

– Смелое заявление! – воскликнул комментатор.

– И спорное, – хмыкнула Эллергин. – Ты знала, что он был наследником правящего до того, как в Рагране сменилась власть?

Вот теперь я к ней все-таки повернулась.

– О, ты не знала? – Она покачала головой. – Это крайне трагичная история. Помнишь тот кошмар, который случился в Рагране? Гм… то есть я имела в виду, ты о нем знаешь?

– Ты про Мерриужский налет?

– Про него. – Эллегрин кивнула. – Историческое событие, с которым сообща справлялся весь мир. Бенгарн – сын правящего, который не сумел остановить драконов. Его отец был отстранен и взят под стражу, чем это закончилось, мы все знаем: старшая сестра пропала без вести, а вот мать… Мать оказалась умнее, прицепилась по-быстренькому к отбывающему в Ферверн консулу и сбежала, где благополучно вышла за него замуж. Словом, ей – и ему – очень повезло. Потому что мировое сообщество в то время действовало жестко.

Я впервые не нашлась, что ей ответить, потому что… вся эта история просто не могла быть про Бена! Его жизнь – он рассказывал, что переехал сюда, когда ему было два года… точнее, что переехала его семья. С другой стороны, что он должен был мне сказать? Много лет назад мой отец облажался и пострадало бесчисленное множество людей? Моя мать сбежала, чтобы спасти себя и меня, и вот теперь я здесь?

Определенно он не мог мне этого сказать – мне, девчонке, которую видел впервые, но он и так сказал мне слишком много. Правда, я бы предпочла и все остальное узнать из другого источника, потому что ехидный взгляд Эллегрин явно был реакцией на мое замешательство моего замешательства.

– Как я уже сказала, твоя осведомленность не знает границ.

Она улыбнулась. Хищно.

– Незаменимая черта, когда дело касается достижения целей. Подумай об этом на досуге, Лаура.

Я отвернулась. Спустя пару минут завершил спуск другой спортсмен, готовился еще один. Глядя на мониторы, я видела все что угодно, но только не трассу. Хотя бы потому, что перед глазами стояли картины из Мерриужского налета – это действительно была трагедия мирового масштаба, после которой вся верхушка власти в Рагране очень сильно пострадала. Отец Бена и его приближенные – они все были казнены по решению мирового сообщества. За то, что допустили такое. За то, что своевременно не попросили о помощи. За то, что бо́льшая часть столицы превратилась в руины, за то, что пострадало столько людей.

Я плотно сжала губы и вцепилась в подлокотники.

Бен здесь ни при чем, он был совсем маленьким. Два года! Ему было всего два года, когда мать вынуждена была бежать из страны…

Из не самых веселых мыслей меня выдернул голос комментатора:

– …сегодня – впервые – участие в соревнованиях принимает Торнгер Ландерстерг! И это беспрецедентное событие…

Торн посмотрел в камеру (а показалось – прямо на меня) перед тем, как надеть очки, – и я упустила следующие слова комментатора, а заодно и начало отсчета. Потому что в этот момент по-настоящему осознала, к чему прикоснулась. Власть – страшная сила и бесконечная ответственность. Такая, какой не пожелаешь никому, потому что стоящий не просто над городом, а над всей страной отвечает за миллионы жизней. Одно неверное решение может обойтись слишком дорого и может разрушить все. Наверное, именно поэтому я никогда не горела желанием становиться женой Торна. Вот только сейчас было уже поздно: я осознала это в тот момент, когда он оттолкнулся от склона и мое сердце рухнуло вслед за ним.

Остаться на месте мне помогло исключительно присутствие Эллегрин – по крайней мере, попытку приподняться, еще сильнее сдавив подлокотники, я задушила в себе на корню. Даже руки сложила на коленях и со стороны, должно быть, выглядела крайне расслабленной. Впрочем, мне было совершенно безразлично, как я сейчас выгляжу, потому что я смотрела только на центральный монитор.

Слова комментатора шли фоном, а я отмечала лишь резкие повороты, в которые Торн заходил на сумасшедшей скорости, и мгновения, когда лыжи отрывались от заснеженной трассы и он летел. Над крутым склоном, чтобы спустя несколько мгновений снова стремительно врываться в обжигающий ледяной воздух.

– Он тебе не по зубам, детка, – донеслось слева.

Оказывается, я упустила момент, когда Эллегрин снова подалась ко мне, но на этот раз я даже не взглянула в ее сторону.

Толпа взревела, когда Торн, не сбавляя скорости, почти задел лыжами разметки, но… не задел. А после снова взлетел, и впереди его ждали еще несколько поворотов, за которыми – финальный и самый сложный участок трассы. Едва коснувшись склона, ему нужно было преодолеть крутой поворот. Самый крутой из всех, и несколько спортсменов на нем просто снесли разметку, а еще двое – упали. Обо всем этом бодро вещал комментатор. Что касается меня, я замерла.

Как раз когда к Эллегрин снова подбежал тот мужчина, на сей раз с помощниками.

– Кубки, ферна Рэгстерн, – прокомментировал он расстановку на нашем столике и так же быстро ретировался.