Парящая для дракона

Сюрпризы от Ландерстерга – это нечто, но Хестор вряд ли что-то скажет, поэтому я смотрю на сверкающие в солнечных лучах флайсы и высотки. Горы отсюда не видно, но я представляю, как вершины заливает свет и как снег искрится на солнце. У нас под Бельвенхартом есть горнолыжный курорт, островок жизни среди пустошей. Позволить себе там отдохнуть может не каждый, даже самый обеспеченный человек.

Сама не знаю, почему я об этом думаю, из размышлений меня выдергивает голос водителя:

– Как ваше утро?

– Отлично! Уже успела сходить на тренировку.

И снова выползала с нее враскоряку. Как раз успела добраться до дома, принять душ, переодеться, когда за мной прилетели.

– Вы каждый день тренируетесь?

– Да.

– И как оно? – Хестор внимательно на меня посмотрел. – Я имею в виду, сильно травмоопасно? У нас дочка хочет заняться фигурным катанием, а мы сомневаемся.

– Если хочет – пусть попробует, – говорю я. – Травмы случаются, но они случаются везде. На ровном месте тоже можно так навернуться, что костей не соберешь.

– И то верно. – Хестор смеется.

А я думаю о костюме. На кастинг мне нужен костюм. Такой, чтобы все упали… и, кажется, я знаю, куда поеду вечером после воздушной аэробики. В Хайрмарге есть отдел Джи Харман, это марка, известная на весь мир. Джи тоже была фигуристкой и чемпионкой, а после того, как ушла из большого спорта, создала собственную марку одежды. Она говорила, что по своему опыту знает, как сложно создать или найти действительно стоящий костюм, и она была первой, кто открыл магазины готовой одежды для фигурного катания. Все ее наряды шьются в единственном экземпляре, помимо костюмов в отделе можно купить разные аксессуары, разумеется, тоже ручной работы. Эксклюзив.

А вот что еще эксклюзив, так это ресторан, к которому мы приближаемся.

Он называется «Ледяное пламя» и выглядит как… ледяное пламя. Архитектор спроектировал здание такие образом, что когда солнце падает на его грани, словно сделанные изо льда, они полыхают изнутри. Это свечение создает эффект, будто прямо в стенах бьется драконий огонь. Когда солнца нет или ночью – включается подсветка, но шикарнее всего, конечно, вот такой естественный вариант.

Смотрится завораживающе.

Я думаю о том, как там внутри: фото, которое я видела, вряд ли передает и сотую долю атмосферы этого места, а еще о том, что бронь столиков у них на полгода вперед.

С этой мыслью я выхожу из флайса на парковку, и под ногами у меня тоже струится ледяное пламя. Чувство такое, что я на нем стою и что мои подошвы вот-вот покроются инеем, который побежит вверх, чтобы проморозить меня до костей.

– О чем задумались, ферна Хэдфенгер? – Голос Ландерстерга звучит так неожиданно, что я подпрыгиваю. Буквально: прямо под моими ногами в сиянии пламени проносится «дракон».

Голограмма, но очень натуралистичная.

– О разном, – говорю я и поднимаю голову.

Этот дракон выглядит гораздо более реальным и гораздо более драконом. И с ним я собираюсь вести переговоры?

Ой, мамочки.

– Что ж, надеюсь, вы со мной поделитесь за обедом. – Он предлагает мне руку, и я ее принимаю.

Только сейчас отмечаю, что на парковке флайс Ландерстерга и тот, на котором меня привез Хестор. Нет даже привычного кортежа охраны, и в целом от места веет холодом и драконьей силой.

Сегодня что, выходной или санитарный день?

Я понимаю, что спросила это вслух, когда Ландерстерг поясняет:

– Ресторан закрыли для нас.

Пару минут я пытаюсь переварить услышанное. Потом говорю:

– У вас замашки диктатора.

– А у вас революционерки. Прошу.

Меня пропускают в раздвижные двери, где к нам сразу подходят метрдотель и администратор. Ландерстерг помогает мне снять пальто, на нем только небрежно расстегнутый пиджак стального цвета. Я представляю себе его гардероб: сто пятьдесят костюмов стального цвета и один серебристо-голубой. Парадный.

Нас проводят в зал, который сейчас пустует, и я оказываюсь права: это нечто невероятное. Столики «парят» на «аэрольдинах», к которым ведут стеклянные лестницы. Много уровней создают ощущение, что мы в ледяной пещере, а ВИП-комнаты скрываются в гротах. В один из таких гротов нас и провожают, и когда закрывается дверь, отрезающая нас от внешнего мира, мне хочется поежиться.

Вместо этого я опускаюсь на стул, предложенный Ландерстергом. Стол сервирован на двоих, бокалы, стоящие на белоснежной скатерти, кажутся выполненными из ледяного хрусталя.

– Я все равно не понимаю, зачем нужно было закрывать целый ресторан, – говорю я, когда Ландерстерг присоединяется ко мне за столом.

– Затем, что это гораздо проще, чем обеспечить безопасность даже при пятидесяти процентах загруженности.

– Так переживаете за свою безопасность? – интересуюсь я.

– С тех пор как убили мою семью, я уделяю безопасности очень пристальное внимание, – отвечает Ландерстерг. – Своей и тех, за кого отвечаю.

И подтягивает к себе меню.