Парящая для дракона

– Как есть, но пересдачу это не отменяет. И назначил он ее, между прочим, на послезавтра.

– Вот набл! Прямо перед следующим зачетом?!

Подруга складывает пальцы в непристойный жест.

– Он что, не в курсе?

– Набла с два. Мы с Тихом подходили к нему и просили перенести, но он отказался. Сказал, что если у нас было время халявить, пусть найдется и время потрудиться. У него там другая группа сдает, и для нас он вообще делает одолжение.

– Набл, – повторила я.

– Еще какой. Так что скажешь по поводу Бена и моей идеи?

– Скажу, что я за.

– Отлично… Ха! – Рин выпаливает это так, что я чудом не давлюсь кофе. И повторно чуть не давлюсь, когда она разворачивает ко мне смартфон: кажется, что мир сужается до одного-единственного кадра, на котором мы с Ландерстергом выходим из флайса в Ниргстенграффе на месте разрушений.

А еще надпись под видео: «Кто же такая Лаура Хэдфенгер? Официальный комментарий пресс-службы Торнгера Ландерстерга».

Мы с Корией знакомы лет десять. Правда, когда мы познакомились, она ходила на воздушную гимнастику вместе со мной, а теперь у нее свой центр и очередь из желающих попасть на индивидуальные занятия. Мы с ней не подруги, скорее у нас общие интересы, поэтому и отношения соответствующие: когда я у нее занимаюсь, мы говорим исключительно по делу. Очень редко – о чем-то отстраненном, но, глядя на нее, я понимаю, что действительно слишком часто отказывалась от того, о чем мечтала. Когда поняла, что не смогу стать фигуристкой и пойти в спорт, довольствовалась тем, что оставила все на любительском уровне и добавила себе в увлечения воздушные танцы. Кто же знал, что именно это решение позволит мне участвовать в кастинге «Эрвилль де Олис».

И вот от него я точно не собираюсь отказываться. Кто бы там что ни говорил и кто бы что ни делал. Я хочу попасть в это шоу, и я выложусь на тренировках и сделаю все от меня зависящее, чтобы заключить контракт на следующий год. Разумеется, я не рассчитываю, что сразу попаду на главные роли или даже на ключевые сцены, но начинать с чего-то однозначно надо. Как минимум я окажусь в шоу мирового уровня, а дальше все зависит только от меня.

– Мягче, Лаура, мягче.

Ленты оплетают мое тело, и я вливаюсь в них, становлюсь с ними единым целым, чтобы подняться под самый потолок тренировочного зала, а потом так же мягко спуститься вниз.

Точнее, спуститься нужно мягко, но у меня, судя по взгляду Кории, получается не совсем то, что надо. Основной прикол «Эрвилль де Олис» – это сочетание воздушной грации, легкости и спортивного напряжения, эмоций на грани; на пике – во время танцев на льду.

– О чем ты вообще думаешь? – интересуется она, когда кончики пальцев моих ног касаются выложенных на полу матов.

– Об «Эрвилль де Олис».

– Заметно. Цель – это всегда резкость.

– Я не могу не думать о цели, я здесь за этим.

– Если ты будешь думать о цели, ты забудешь о процессе. – Кория снова перехватывает сплетение свисающих с потолка лент, и делает она это так, что не возникает ни малейшего сомнения: она с ними сроднилась. – Но именно процесс приводит к результату, а не наоборот. Хорошо. Давай попробуем снова.

В зале всегда мягкий полумрак, чтобы сгладить воздействие разминки и растяжки – без растяжки лезть на ленты не вариант, но после разогрева в крови столько адреналина и желания действовать, что резкость проявляется в каждом движении. Музыка тоже еле слышна, но она бывает самая разная. Иногда мы в воздухе двигаемся под лирику, иногда под что-то яростное, рваное, как дыхание на пределе. Но неизменным остается одно – плавность.

Именно у Кории я научилась тому, что ярость тоже может быть плавной. Поэтому позволяю лентам снова оплетать мои руки и ноги и поднимаюсь в воздух. Медленно, втекая в музыку и в ткань. Сейчас сложно даже представить, что, когда я пришла на воздушную гимнастику впервые, я запуталась в лентах и шлепнулась вниз головой. Удачно, правда.

Потому что запуталась.

Вот и сейчас я себя ощущаю… слегка запутавшейся.

Потому что злиться на Ландерстерга, даже несмотря на харргалахт, больше не выходит. Потому что он соблюдает условия нашего компромисса: его пресс-служба заявила, что я добровольно отправилась на место землетрясения (даже не пришлось ничего выдумывать, кстати) и что дочь Юргарна Хэдфенгера, с акцентом на отца, вне всяких сомнений, вызывает восхищение своей целеустремленностью. Провокационный вопрос по поводу катка они изящно обошли. Ну как изящно: сообщили, что эта встреча была продиктована необходимостью, на этом пока все.

В общем, все это было слишком хорошо, поэтому я даже не представляла, как вести себя с ним дальше.

– А сейчас ты где?

– Ай, – сказала я, понимая, что у меня соскальзывает запястье, и перехватила ленту получше.

– Ай, – повторила Кория. – Лаура, предельная концентрация. Что я тебе говорила?

– Когда?

Она вздохнула.

– Две минуты назад.

– Мм…

– Нет, не мм. Я говорила, что, если ты хочешь пройти кастинг, тебе надо обратить особое внимание на подъем. На спуске ты расслабляешься, а когда поднимаешься, чувствуется, как ты напряжена. Раскачивайся.