Парящая для дракона

Правда, не ожидала, что меня приведут прямиком к драконам. Надо будет спросить у Ландерстерга, как там драконенок…

В парке я спустила чучело на снег, и она бодро ускакала в кусты. В самые кустистые кусты в мире. Ругая все на свете, я полезла за ней с пакетом для отходов и чуть не оставила на ветках повязку и половину волос.

Обратно мы скакали бодрячком, и надо признаться, о том, что мне полагается мерзнуть, я совершенно забыла. Флайс вызывала на бегу, влезая в юбку и обещая виари страшные кары, если она сгрызет что-нибудь еще. Искалеченную туфлю отнимать не стала: пусть догрызает, но шкаф все-таки проверила, все ли плотно прикрыто.

Потом досыпала еще корма, долила воды – и снова на улицу.

– Ух, как морозы-то завернули. Правда, ферна? – поинтересовался водитель, когда я влетела на переднее сиденье, а сумку кинула на заднее. – Куда вы в такую рань?

– На тренировку.

– В фитнес-клуб?

– В ледовый дворец.

– Фигурным катанием занимаетесь?

– Да.

– Ого!

Водитель явно хотел спросить что-то еще, но я вытащила смартфон и уткнулась в дисплей.

По дороге я написала сообщение тренеру по аэрогимнастике: попросила прощения и заверила, что сегодня обязательно буду, а вчерашний пропуск обязательно компенсирую. Задумалась, глядя на контакт Рин, но ей решила сообщение не писать: все-таки с подругой лучше говорить даже не по телефону.

А потом меня снова выкинуло в мысли о Ландерстерге.

Вспоминая вчерашнее, я не могла не признать, что от его четких и слаженных действий зависело многое, если не сказать все. В пустошах мне было не до того, но сейчас я вспомнила, как действовали мергхандары: они были как единый настроенный механизм, реагирующий на каждое движение, каждый жест или каждое слово.

И в городе было то же самое.

– На месте! – бодро сообщил водитель.

– Спасибо. – Я улыбнулась, подхватила сумку и выскочила из флайса. – Хорошего дня!

До встречи с Эльдой даже оставался запас: двадцать минут, и я искренне порадовалась, что получится выпить кофе. Не важно, что из автомата, после тренировки выпью нормальный и позавтракаю.

Я снова ускорила шаг и почти влетела в двери служебного входа, когда услышала резкое:

– Лаура Хэдфенгер!

Обернувшись, увидела иртханессу, с которой мы столкнулись в приемной Ландерстерга в мой самый первый визит. Она приблизилась ко мне, звонко стуча каблуками по промерзшему камню. Протянула снисходительным взглядом сверху вниз и сообщила:

– Нам надо поговорить.

Вы уверены?

Мне просто хочется переспросить это вслух, вместо этого я вопросительно приподнимаю брови. В отличие от меня она, кажется, совершенно не мерзнет, но это и неудивительно: у иртханов совершенно другой теплообмен, а особенно у тех, в чьей крови частицы ледяного пламени местных драконов. Мне бы сейчас хоть капельку больше памяти, и я бы вспомнила ее имя, но что я помню точно, так это то, что рядом с Ландерстергом она не появлялась. Официально в смысле. Пресса и СМИ ничего по этому поводу не говорили, а вот то, что ее лицо кажется мне знакомым (не по первой встрече, тогда мне вообще было не до нее), мне совсем не нравится.

И то, что она меня пристально изучает, – в общем, тоже.

– Откажитесь от брака с Торном, – произносит наконец она.

Да, вот это я понимаю, прямота. Чего тянуть-то.

– Вы это сейчас серьезно? – уточняю я.

По-хорошему, мне надо бы сказать ей, что никакого брака не будет, а потом пойти пить кофе и переодеваться, но… Как и в первую нашу встречу, что-то вынуждает меня сложить руки на груди и вернуть ей холодный, промораживающий до сердца взгляд.

У нее удивительная внешность, необычная для Ферверна: черные волосы и светлые глаза. Белый мех на ее плечах, а также светлая юбка и светлые сапоги подчеркивают контраст со слишком смуглой для северянки кожей.

– Абсолютно, – произносит она.

А я наконец вспоминаю, где ее видела. Эллегрин Рэгстерн, дочь правящего Бельвенхарта. Ее лицо постоянно мелькало на обложках модных журналов, с нее копировали и стиль, и образ жизни. Я должна была вспомнить раньше! Нет, я просто обязана была вспомнить раньше, и если бы я увлекалась модой хотя бы наполовину так, как Ингрид, точно вспомнила бы. Фактически ферна Рэгстерн задает моду Ферверна.

Нет, она не модель, но она снимается для обложек журналов.

И миллионы девушек потом бегают по моллам или сидят в сети, чтобы найти что-то похожее, а с аукциона (благотворительного, разумеется) ее наряды, которые она надевала один-единственный раз, потому что второй раз появляться в том же платье – это ужасно! – уходят за такие суммы, в которых очень много нулей после единички. Или не единички.

– Я опаздываю. – Я направляюсь к двери, но она перехватывает меня за локоть.

– Торн делает все, чтобы поддержать свою реформу, – говорит она. Почему-то за это «Торн» мне хочется наступить ей на ногу, но я ограничиваюсь тем, что сбрасываю ее руку. – Он всегда был таким. С детства. Долг для него был превыше всего, интересы семьи он ставил на первое место. Сейчас у него на первом политика и интересы страны. Но это не сделает его счастливым.

– А вы, разумеется, сделаете?

Вот не хотела я этого говорить… Ну ладно, хотела.