Парящая для дракона

Я обнялась на прощание с девушкой, которая возглавляла лагерь волонтеров, и на автопилоте направилась к флайсу. В телефоне обнаружились пропущенные звонки от тренера, от Сильви, от Ингрид, от отца, от Даргела и даже от Рин. В другое время я бы перезвонила всем (особенно тренеру, с которым договорилась об интенсивной индивидуальной тренировке по воздушной гимнастике), но сейчас только прижалась щекой к прохладному стеклу флайса и смотрела, как мы поднимаемся в воздух.

Я настолько устала, что даже не сразу почувствовала на себе пристальный взгляд Ландерстерга и не сразу поняла, что шорох за моей спиной – это звук поднимающейся перегородки, отделившей нас от водителя и охраны.

– Вы можете плакать, Лаура.

Это прозвучало неожиданно.

– Я не хочу.

– А чего вы хотите?

– Не знаю, – честно призналась я.

Еще гораздо более неожиданным оказалось то, что Ландерстерг пересел ко мне. И на удивление мягко обнял.

Вырываться мне тоже не хочется. Поэтому я так и сижу в его объятиях. Не сказать, чтобы они были слишком уж ледяные.

– Это правда? – спрашиваю я. – Правда, что ничего нельзя сделать?

– Вы про пару?

Кажется, у него в талантах еще и чтение мыслей.

– Да.

– К сожалению, правда. В Аронгаре считается милосердным добить дракона, если он потерял свою драконицу.

– Какое же это милосердие, – хмыкаю я.

И замолкаю.

Хотя идея поговорить про Аронгару мне кажется правильной. У них там все по-другому, и, может быть, у меня получится отвлечься.

– Почему вы отказались отключать щиты?

– Мне кажется, я уже объяснил свою позицию. Люди и драконы не должны жить вместе.

– Но в древности было так.

– В древности не было возможности поставить щит. Дозорные не спали ночами.

– А сейчас спят?

Я смотрю на него в отражении и вижу, что уголки губ Ландерстерга все-таки приподнимаются.

– Нет.

– Тогда в чем разница?

– В том, что Аронгара в состоянии полной боевой готовности каждую минуту. Каждый день. Так быть не должно.

– Что будет с драконенком? – интересуюсь я.

Полностью переключиться все-таки не удалось.

– Его обследуют. А после решим.

– Он совсем маленький… ему нужна мама.

Ландерстерг молчит.

– Без мамы тяжело, – продолжаю я. – По крайней мере, мне было.

Не знаю, с чего меня потянуло на откровенность.

– Очень? – спрашивает он.

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Не знаю, как было бы с мамой.

Это очень странный разговор, его надо сворачивать, поэтому тут же добавляю:

– Не представляла, что в пустошах есть телепорты.

Перед глазами до сих пор кольцо перехода и будка с оборудованием, точнее, бункер, я видела уходящие под землю ступени.

– Это максимально облегчает доступ в пустоши. Под землей, помимо зала управления, есть ангар, где мы в любой момент можем взять транспорт, чтобы как можно скорее добраться куда угодно. Сеть телепортационных колец разбросана по всем пустошам Ферверна. К тому же это позволяет оперативно разрешить любую серьезную ситуацию.

– Как сегодня?

– Как сегодня.

– Вам не кажется, что вы сейчас раскрываете мне секретную информацию?

– Я в вас уверен, Лаура.

Вот теперь я запрокидываю голову:

– Серьезно? После того, что я сделала?

– После того, что вы не сделали. Хотя могли.

Да, это действительно странный разговор. Еще более странным кажется то, что пальцы дракона вплетаются в мои волосы, и это прикосновение кажется согревающим. Не обжигающим, нет, хотя там, где они касаются моей кожи, вспыхивают искры, и эти искры бегут по телу.

– Вы сегодня держались более чем достойно.

– Вы дадите мне медаль?

– Вы хотите медаль, Лаура?

– Ну, не знаю. Может быть… повешу ее в своей комнате и буду гордиться, когда гордиться будет больше нечем.

– Уверен, вам всегда будет чем гордиться. – В его голосе хриплые рычащие нотки, а в глазах, на миг потемневших, а после раскрывшихся пламенем, вытягиваются зрачки. И я вытягиваюсь в его руках и в этот раз сама целую его. Это напоминает помешательство или что-то вроде, но сейчас от этого поцелуя во мне вспыхивает нечто большее, чем узор харргалахт.

Это что-то бежит по моим венам и отзывается в груди рычащим выдохом, когда Ландерстерг на мгновение отстраняется, а потом снова притягивает меня к себе. Пальцы на моих волосах сжимаются жестче, и еще жестче сжимаются пальцы у меня на бедре, я чувствую, как под его ладонью сминается ткань.

Наверное, во мне слетает какой-то предохранитель, потому что я сама подаюсь ближе и раскрываюсь навстречу этому пьянящему поцелую. В пальто становится жарко, настолько жарко, насколько вообще может быть, и если бы не зажатые между нами пуговицы, я бы расстегнула и сбросила его на сиденье. Но сейчас мне не до этого, а пуговицы ощущаются скорее как соединяющие наши тела кнопки. Его запах – этот резковато-горький аромат, наверняка что-то из последних новинок для мужчин от «Астен Лавье», окутывает меня как ледяное пламя.

– Какая у вас туалетная вода?

– Что?

– Какая у вас туалетная вода? – интересуюсь я ему в губы.

Чувствуя, как мои покалывает от невозможности их коснуться. Разорванный поцелуй как разомкнутый контакт, который сейчас искрит.